Новый Мир ( № 3 2007)

Книги Б. Н. Тарасова и А. Г. Гачевой я тоже ставлю в этот ряд. И не боюсь при этом упреков в смешении жанров или нарушении иерархии: русская мысль всегда была сильна двумя крылами — художественным (воспроизводящим мир во всем его метафизическом объеме) и философским (воссоздающимлогоснуюоснову бытия в ходе анализа реального и художественных миров). Были эпохи доминирования одной из форм познания — к примеру, “золотой век” русской классики; сейчас художественное познание, к сожалению, в большом упадке, зато философское и филологическое (для меня они неразрывны) набирает все большую силу. Доказательством служат — беру наиболее близкое по роду занятий — исследования В. С. Непомнящего, С. Г. Бочарова, И. З. Сурат, И. И. Виноградова, моих коллег-достоевистов (здесь сегодня работает такое замечательное поколение, что список получился бы длинным). Доказательством являются и работы Б. Н. Тарасова и А. Г. Гачевой.

Уже с первых страниц книги Тарасова задан лейтмотив: прояснить, как Ф. И. Тютчеву удавалось все основные события русской и мировой истории рассматривать с точки зрения вечности, что открывает он при этом и насколько нужны нам сегодня эти открытые им смыслы и эта “дальнозоркая” методология познания. К сотворцам подобной методологии помимо Тютчева можно, бесспорно, отнести и Достоевского, и Пушкина, и Гоголя (если ограничиваться только корифеями ХIХ века). Перед исследователями их провиденциального творчества неизбежно возникает вопрос (нашедший отражение в недавней полемике между Б. Тарасовым и С. Бочаровым на страницах “Нового мира”, полемика эта стала частью рецензируемой книги): как должны мы сегодня, спустя полтора века, трактовать их пророчества, можем ли мы судить о степени их осуществленности и давать им оценку.