Новый Мир ( № 3 2012)

— Извините, я вас не сразу узнал… — Какая-то неубиваемая программа продолжала вести меня путем радушного хозяина, словно бы и не было ничего странного в том, что гости приходят без приглашения в отсутствие хозяев, неизвестно где раздобыв ключ.

Полуотвернувшийся Мишель показал мне в профиль скорбно-презрительную улыбку, давая понять, что к подобному невежеству он давно привык. Зато с Сырком я не оконфузился. Небритый дельфин был в черном матросском бушлате, в распахе которого открывалась рваная тельняшка, — видно, готовился снимать горячих комсомолок верхом на пушечных стволах крейсера “Аврора”. Сырок старался быть серьезным, но после первых же моих слов его полные губы радостно разъехались среди полуседой щетины. Хотя сказал я только лишь:

— Вы удивительно выносливый человек. Как вы выдерживаете вечные суды, объяснения с прокурорами?..

— Но это же очень смешно! — последовал ответ, и я увидел, что ему действительно смешно.

Рука у него была еще более пухлая и нежная.

Последний гость сам встал мне навстречу и по-медвежьи приобнял, пощекотав и поколов серебряной с чернью жесткой бородищей.

— Спасибо тебе, что дядей Гришей занимаешься. Я хоть его никогда и не видел… Но меня это всегда ужасно напрягает: умрет человек — и через два дня уже никто не помнит!..

Откинувшись, он всмотрелся в меня горящими шоколадными глазищами из-под черно-серебряных кустиков, и мы, не сговариваясь, с чувством пожали друг другу руки. Лапа у него была твердая и сильная, как у землекопа. Он смахивал на пророка Иезекииля, сошедшего со сводов Сикстинской капеллы, только гораздо более растрепанного и добродушного, и я немедленно опознал в нем собрата по безумию — кому я могу не лгать.

— Твоего учителя, Моисеенко, по-моему тоже подзабыли, — по-свойски посетовал я.— Связал себя с красными конниками — с ними и потонул.

— Моисеенко — Гомер, — пророчески возгласил пророк. — Гомеры и в огне не горят, и в воде не тонут. Если бы у Атлантиды нашелся свой Гомер, она бы до сих пор плавала.

— Значит, у наших отцов Гомера не нашлось…

— Всех забывают… Радька, мой двоюродный брат, на что знаменитый диссидент был — забыли! Потонул! Я Леньку, родного брата, не могу вытащить на поверхность. — Пророк явно не понимал, как такое могло случиться. — Разослал его книгу по всем философским факультетам — хоть бы одна сволочь откликнулась! Слишком опередил свое время.