Новый Мир ( № 4 2002)

И вот я уподобилась кусту

И вспомнила опять частицы света,

Что научил словам и немоту

Совлек с меня, как ветхие тенета.

В божественном бреду звучащий лес

Не ведает косноязычной муки.

Иль это только показалось здесь —

В разладе с будущим, с былым в разлуке?

Суэцкий канал

Пустыню видно с теплохода.

Она лежит на желтых лапах.

Она — не зверь, и даже запах

Не выдает ее природу.

А мне знакомо изначально,

Как будто даже до рожденья,

В ней нарастающее пенье,

Что возникает беспечально,

Безудержно и бессловесно,

Но вечности равновелико.

В нем промелькнут, подобьем блика,

Какой-то путник неизвестный,

Корзина-люлька, два верблюда,

Не возвратившихся в селенье...

И дальше понесло их пенье,

Куда — не знаю, но — отсюда.

Нечеловечески невинна

Пустыня (нет соблазна древа?).

С космическим сыпучим чревом

Их связывает пуповина.

И если щелки глаз разлепит

Пустыня, взгляд узнаешь сразу —

Ленивой бездны желтоглазой

Во всем ее великолепье.

Русские в Австралии

О судьбе России разговор за чаем.

Пенсионеры все с выправкой офицерской.

Старость вселилась в дом, но не замечают,

Не замечают здесь самозванки дерзкой.

В прошлом недавнем — конторщики, кочегары,

Кто-то посуду мыл, кто-то чинил заборы,

Но голубеет кровь с годами. Недаром

Смотрят на австралийцев орлиным взором.

Будто и вправду будет, как в сказке было:

Еще придут, позовут владычить и править.

Призрачный белый конь ржет, как кобыла.

Призрак коня... Конь блед... Вестник державы.

* * *

Отцу Павлу Адельгейму, приютившему десятерых подростков из вспомогательного интерната.

Каменистая почва, в которую сеют зерно.

Безнадежное дело, которое Богом дано

Во смирение пахарю, прочим же — во искушенье.

Но дебильные дети блаженно пускают слюну

И безгрешно смеются, возможно, спасая страну

От чего-то еще пострашнее.

Разум наш развратился, и соль потеряли слова.

Будут новые люди безмолвно расти, как трава,

К ним никто докричаться не сможет.

Им неведомо будет добро и неведомо зло.

Ной построил ковчег. Так когда-то зверькам повезло.

Все по Книге... Но смилуйся, Боже.

* * *

На краткий миг земля и небо вместе,

На краткий миг — на праздник Рождества.

Бог, как всегда, не узнан, неизвестен,

В пристанище случайном ночевал.

И, как всегда, мы не туда смотрели

И видели сгустившуюся тьму,

Не замечая тихой колыбели

И мудрецов, склонившихся к нему.

* * *

Памяти Ивана Кадушкина.

Дни открытых дверей

Для бедняг, оставляющих землю.

Белорус ли, еврей

Иль чеченец — любого приемлют

В эти светлые дни

Высочайшей амнистии Божьей.

Улетают они

В мир, куда остальные не вхожи.

Там ни зла, ни мытарств

И ни муки, хмельной и повинной.