Новый Мир ( № 4 2003)

Нынче фашизм принят культурой как элитарное контркультурное течение (такая вот, как известно, у культуры и контркультуры призрачная грань). И ситуация — зеркальное отражение ситуации семидесятых. Теперь уже “приемлющая” сторона никак не может смириться с отсутствием в откровенно фашистских работах “второго дна” и, часто вопреки здравому смыслу, изо всех сил старается читать жесты только от противного, уверить себя, что здесь-то именно культурный (контркультурный) жест, посредством которого вскрывается, будто нарыв, лицемерие современной западной цивилизации, социума, господствующих идеологий. На что сторона “производящая” посматривает с несуетным достоинством — они не против числиться в элите (здесь уже обязательно контркультурной), но не испытывают никакой необходимости в оправдательных интерпретациях и не стараются выдать себя за что-нибудь другое, дабы подстроиться под правила, существующие в обществе, и войти в общественную систему.

Речь будет о мощном и весьма серьезном течении, влияние которого заметнее день ото дня. Оно отзывается во многих мозгах и, несомненно, само резонирует на латентные, но устойчивые, распространенные настроения. При том, что интеллектуальный истеблишмент его либо просто не замечает, либо трактует как новые (забытые старые) культурные игры, в итоге ведущие все-таки к благой цели: способные, например, обновить “кровь искусства”. У этого течения нет самоназвания, и я бы выбрал для него: “правая контркультура”. Здесь оба слова влияют друг на друга, существенно меняя смысл, лишая, например, слово “правая” его парламентских значений, поскольку речь идет именно об андерграундном, контркультурном бытовании; а “контркультуру” — большинства обычных левацких ассоциаций, крепко прилипших к слову в шестидесятые. Вообще “правая контркультура” стоит скорее в оппозиции к “левой” (ну и, конечно, к массовой, телевизионной культуре оболванивания), нежели к “большому” европейскому культурному наследию. Хотя между контркультурными правыми и культурной Европой лежит на полполя камень непрестанного преткновения: христианство.

Два главных для контркультурных правых вопроса:

вопрос традиции (в геноновском смысле, но не обязательно в значении собственно геноновской “великой традиции”);

и вопрос о негосударственном насилии, раскрывающийся в метафизику насилия вообще, любого.