Новый Мир ( № 4 2005)

Таким образом, можно назвать по крайней мере две причины для изучения самосознания старожилов Северо-Восточной Сибири. Во-первых, это вклад в развитие науки о смешанных группах, во-вторых, возможность заглянуть в будущее таких народов, как буряты, якуты, ненцы или чукчи, — причем не столько в материальном, сколько в духовном отношении.

Книга открывается краткой историей поселений и соответствующей статистикой, затем рассматривается отношение властей и исследователей к старожилам и лишь потом — их представления о самих себе, признаки, по которым старожилы противопоставляют себя другим. В конце авторы помещают очерк о современном положении старожилов Восточной Сибири.

Отношение государства к старожилам, по мнению авторов, являет собой некий исторический парадокс. Как и всякая колониальная держава, Российская империя всегда нуждалась в создании особой группы населения, которое бы считала Сибирь своей родиной, Россию же — своим государством. Тем не менее практические распоряжения властей очевидным образом противоречили стратегическим интересам государства. С самого начала церковь не особенно поощряла сожительство русских с некрещеными туземками. Когда же в результате этих браков возникла целая группа населения, она оказалась вне официальных сословных классификаций. Например, русскоустинцы de jure были лишены прав на используемые ими de facto промысловые угодья.

Эта ситуация неизменно подталкивала старожилов к довольно своеобразным решениям. В XIX веке русскоустинцы записывались в верхоянские мещане, несмотря на то что от их села до Верхоянска добрая тысяча верст; походчане и марковцы, зачастую не умевшие держать в руках оружие, — в казаки.

Несмотря на то что с тех пор многое изменилось, ситуация конца ХХ столетия напоминала век XIX — высокооплачиваемая работа доставалась приезжим специалистам, а льготы — коренным народам, но не смешанному населению.

Помимо непростых отношений с властями, смешанное происхождение усложняло для этой группы взаимоотношения с русскими “с большой земли”. Если для коренных этносов старожилы были русскими, то для приезжих они всегда оставались “местными”, то есть недостаточно русскими. В результате к середине ХХ века возник довольно унизительный термин “местнорусские”, который часто употреблялся как самоназвание и даже проник в официальные документы.