Новый Мир ( № 4 2005)

В России между тем брюсоведение находится в некотором упадке. В изданном ИМЛИ сборнике из 19 материалов только 7 посвящены собственно заглавному герою. Причины этого в предисловии к книге объясняет ее составитель Олег Лекманов: “На протяжении всей советской эпохи Брюсов, бывший одним из немногих символистов, безоговорочно принявших Октябрьскую революцию 1917 года и даже вступивший в коммунистическую партию, находился в центре внимания официальной науки. В последние годы ситуация кардинально поменялась — Брюсов в сознании отечественных любителей поэзии начала XX века оказался наглухо заслонен фигурами других до поры до времени не печатавшихся или почти не печатавшихся на Родине стихотворцев”.

Впрочем, в данном случае качество возникает независимо от количества: практически все вошедшие в брюсовскую часть сборника работы, от лингвистических штудий Натальи Кожевниковой и стиховедческих — Юрия Орлицкого до маргиналий Дины Магомедовой и историко-литературных заметок Николая Богомолова, выполнены на исключительно высоком уровне. То же касается и второго раздела книги, посвященного современникам Брюсова: статьи об Иерониме Ясинском, Владимире Нарбуте, Николае Евреинове или Вениамине Бабаджане не просто детально прописывают фон, на котором развивалось брюсовское творчество, но и вводят в научный оборот неизвестный материал либо предлагают нетрадиционный взгляд на материал давно знакомый.

 

Вячеслав Иванов: между Святым Писанием и Поэзией. Редактор Андрей Шишкин. Рим, 2004. Т. 1 — 414 стр.; т. 2 — 398 стр. (“Europa Orientalis”, XXI, 2002, 1-2).

Научное книгоиздание сегодня одинаково неторопливо что в России, что на Западе. Восьмой международный ивановский симпозиум прошел в Риме осенью 2001 года. Выпущенный по итогам конференции двухтомник помечен 2002 годом, однако посвящен он памяти сына поэта, Дмитрия Вячеславовича Иванова, умершего в 2003 году, а предисловие редактора датировано и вовсе январем 2004 года.

Тематика симпозиума — “Между Библией и Поэзией” — определила богословско-философский уклон большинства материалов. Трактатам Иванова здесь уделено не меньше места, чем его стихам; Иванов — теолог и мистик занимает авторов, пожалуй, больше, нежели Иванов-лирик. Даже когда речь заходит о поэзии, для анализа используется язык скорее философии и философской эстетики, нежели чистой филологии.