Новый Мир ( № 4 2008)

Кажется, Копыткин хотел написать вполне традиционный текст: письмо умирающего домой — будь то ямщик или солдат, — но первые две строки вдруг резко отклонились от традиционной поэтики. Не “я дотяну до утра”, а “их дотянуть до утра”. Этот неожиданный крен сломал традиционный штамп, и появилась настоящая поэзия. Если вторая строфа вполне укладывается в канон, то в третьей — про мальчика Вову — Копыткин опять оступается, стихи теряют равновесие и вырываются из предписанной рамки. (Эту строфу процитировал Владимир Набоков в “Машеньке”.) Кажется, Копыткин и сам не вполне осознавал свою удачу, но, к счастью, не стал выправлять “ошибку”.

Необычайная популярность песни на эти стихи, может быть, и объясняется тем, что в жесткие жанровые рамки вдруг по ошибке проникла поэзия и окрасила слово такой искренней, пронзительной нотой, что не почувствовать это невозможно. Получилась замечательная схема: первая строфа резко отступает от романсового канона, вторая — возвращается, третья — снова отступает, а четвертая фиксирует жанровую принадлежность.

Ничего сравнимого (даже близко) по силе в книге Копыткина нет. Но он достоин остаться в русской поэзии, потому что однажды так плодотворно ошибся. Впрочем, может быть, и вся поэзия — это история ошибок? Просто большие поэты “ошибаются” чаще.

 

Санджар Янышев. Природа. М., Издательство Р. Элинина, 2007, 49 стр. (“Литературный клуб „Классики XXI века””).

Эмоциональным центром этой небольшой поэтической книги для меня стало написанное верлибром стихотворение “Сестрины” из цикла “Страшные сказки”. В нем есть такие строчки: “Младенцы Муравина Вера (1.06.2002 — 5.06.2002) / и Муравина Леся (1.06.2002 — 9.06.2002) / покоятся здесь. / Такие имена не могут исчезнуть”. Даты рождения и смерти девочек-близнецов почти совпадают, как у бабочки Бродского: “Сказать, что ты мертва? Но ты жила лишь сутки”. У Янышева — чуть дольше. Такая короткая жизнь мало отличается от смерти. Это нечаянный всплеск над черной гладью небытия. Но и длинная жизнь — тот же процесс умирания. С этим невозможно смириться. С этим нельзя бороться. Это можно попытаться осмыслить.