Новый Мир ( № 4 2009)

Что наконец довольна ты собой.

А этот дворик — как предвестник рая,

Куда возьмут тех, кто не делал зла.

Но есть ли шанс исправиться? До края

Стола пчела тихонько доползла

И не упала, видишь, а взлетела —

И крупной точкой застит самолёт.

Здесь слишком явно чувствуется тело

И всё, что с ним потом произойдёт.

Единство мира нарушать не смея,

Сидишь у всей вселенной на виду,

Мечтая мудрой сделаться, как змеи,

Шуршащие в сентябрьском саду.

 

*     *

 *

Лёгок, как случайная связь,

Ветер приласкал на бегу.

Я тебе ни в чём не клялась

И винить себя не могу.

Скоро будет Яблочный Спас.

Слёзы отложу на потом.

Ты меня немножечко спас,

И тебе спасибо на том.

В опыте наметился сбой —

Сохнет на губах молоко…

Просто я играла с тобой

В женщину, с которой легко.

 

*     *

 *

Мужчины делятся на тех,

С кем ничего не может быть,

Таких — почти все;

На тех, с кем может быть — может не быть,

Их очень немного.

И на тех, с кем не может не быть.

Это — ты.

 

*     *

 *

Я в детстве так бежала к маме-папе,

Что, кажется, взлетала над асфальтом!

Они брели, усталые, с работы

С какими-то продуктами в авоськах,

И кто-нибудь из них, раскинув руки,

Меня ловил и в небо поднимал.

И этим вот взлетаньем над асфальтом

Я мерила потом свои Любови,

И все они расшиблись об асфальт.

И с мужем, друг о друга расшибаясь,

Как об асфальт, усталые, с работы

Идём, но если сын бежит навстречу,

Его, конечно, поднимаем в небо!

 

*     *

 *

Если я гляжу в окно ночное,

Звёздный свет ловлю издалека,

Если я ещё о чём-то ною,

То не всё потеряно пока,

То ещё, пожалуй, есть возможность

Быть живее прочих неживых.

Берегись — одна неосторожность,

И слова оборотятся в жмых.

Что карета в тыкву — не печально:

Путь ногам привычнее в пыли.

Только бы слова внутри звучали,

Только б жизнь вмещать они могли.

Небольшая жизнь

Долгопят Елена Олеговна родилась в Муроме Владимирской области. Закончила сценарный факультет ВГИКа. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Знамя”, “Дружба народов” и др. Живет в Подмосковье.

 

1

На окно смотреть страшно, даже подумать страшно, какие там щели и сколько они еще пропустят промозглого уличного воздуха. Мрачного московского воздуха, которым нельзя дышать. От него стынет кровь, останавливается, и ее ничем не разогнать. Вкус чая уже противен.

Московский воздух — ужас в чистом виде. В старом панельном доме— особенно. На верхнем этаже, когда отопление еще не включено и нет горячей воды. Нет!

Газ можно зажечь на кухне и смотреть. Чуть легче. Но пламя слишком маленькое и кажется далеким светилом, погасшим за мильон лет до нашей эры.

Он вышел из кухни, позабыв о маленьком огне.