Новый Мир ( № 4 2010)

На Смоленском святыня — часовня Ксении Петербургской, около которой автор-герой беседует с «поводырем за копейку <…> пока она под запретом».

Я начал бывать на этом месте с конца 60-х, когда она тоже еще была под запретом. Зато деревянный забор, которым часовня была наглухо закрыта, был местом, где незримо присутствовала блаженная и где она получала письма от также незримого человечества; он был исписан (в основном химическими карандашами) просьбами, их были сотни. Многие я переписывал в записную книжку (то же, в большем еще количестве, в те жегоды делал В. Н. Топоров[5]) — просьбы любовные, семейные, студенческие (о помощи на экзамене) или такие: «чтобы Федя не пил»; или даже: «Помоги снять депрессию». Когда, уже в 1980-е, часовня перестала быть под запретом, эта стена плача вокруг исчезла — забор снесли, и общение с блаженной было цивилизовано прикрепленным почтовым ящиком, — исчезло и столь напитанное разнообразной жизнью, прямо-таки намоленное таким необычным образом человеческое место как памятник тех времен.

Там же, на Смоленском, я искал и не мог найти могилу Федора Сологуба, со скамейки у церкви встала старушка и меня привела — оказалось близко:

— Я все здесь знаю, я ведь больше нигде не была.

— Как нигде? Ведь здесь, в Ленинграде, наверное, в городе были?

— Нет, не была.

— А где живете?

— Вот в том доме, прямо за кладбищем.