Новый Мир ( № 4 2010)

Ольга Балла.Лытдыбр библиофага. — “Неприкосновенный запас”, 2009, № 6 (68).

“Текст составлен по материалам блогов, ведущихся автором в „Живом журнале” под никамиyettergjartиgertman_knigi(последний специально посвящен отношениям блогописца с книгами и носит название „Библионавтика”). Этим и объясняется заголовок, он же — обозначение жанра. „Живожурнальное” „лытдыбр” (изобретением которого мы обязаны, кажется, Роману Лейбову) означает слово „дневник”, набранное на клавиатуре без переключения ее на кириллицу —lytdybr— и затем кириллически транслитерированное. Что касается „библиофага”, то это — пожиратель книг, названный по-гречески для благо- и наукообразия”.

Полина Барскова.Вес книги: стратегии чтения в блокадном Ленинграде. — “Неприкосновенный запас”, 2009, № 6 (68).

“Мы находим упоминания о том, как книга становилась едой буквально: „В перспективе моего меню — корешки многочисленных книг, ведь они тоже на добротном клею! Дела не так уж плохи!” Но и за пределами этих трагических аберраций книги постоянно служили физическому выживанию: ими топили (причем и тут были свои тонкости: книги немецких авторов шли в печи первыми) и, главным образом, продавали и обменивали на еду, что привело к возникновению чрезвычайно активного черного книжного рынка уже зимой 1941 — 1942 годов”.

“Важно, что в отличие от классического чтения для удовольствия, по определению Нелла, блокадное чтение всегда включает в себя преодоление, начиная хотя бы с невероятной физической сложности самого процесса. Очевидцы часто упоминают возникшее отвращение к чтению, которое рассматривалось как часть моральной дистрофии, но даже если желание читать оказывалось сильнее голода, оно требовало нетривиальных усилий: в дневнике умирающей блокадницы мы читаем: „Я вчера читала целый день

14 декабря Мережковского, предварительно разорвав книгу пополам, так как не в состоянии держать в руках такую тяжесть””.

Бегство в Марокко. Рождественский разговор с писателем.Беседу вел Дмитрий Бабич. — “РИА Новости”, 2010, 6 января.

ГоворитГлеб Шульпяков:“В литературе меня больше всего интригует то, что рождается в сознании читателя, когда он читает текст, который я написал. <...> Что-то в своем тексте я контролирую, но многое пишется интуитивно и считывается — тоже интуитивно и для меня непредсказуемо — читателем. И вот этот темный или, вернее, туманный сегмент — это и есть самое интересное”.

Владимир Бондаренко.Нулевые. — “День литературы”, 2010, № 1, январь.