Читаем Новый Мир ( № 5 2002) полностью

С жалостью все ясно. С респектабельностью — тоже. А как насчет культуры? В этом случае Павлова опять выручает недоумок Альберт Геннадьевич, который на поминках своего сына начинает шпарить Евтушенко. “Смерть не гавань — смерть обрывает пути кораблей...” Культуру, к образцам которой обращается за примером “отец Мухина”, не больно-то и жалко. Беда в том, что за грехи “Евтушенко” платит вся культура без исключения. Как говорит начальник полигона Абдулка, “много будешь знать, дурья башка, заболеешь, пропадешь. Птица много знает, много думает? А летает высоко-высоко, далеко-далеко!” Ну ее к бесу, эту культуру.

С юмором Олег Павлов расправляется радикальнее всего — он выводит на всеобщее обозрение медбратьев патологоанатомического отделения Сержа и Жоржа — “игрунчиков, хохотунчиков, везунчиков”. И эти живчики, умеющие шутить, —самыеотрицательные персонажи в системе авторских образов; садист Институтов, уголовник Пал Палыч, полное убожество — “инженер-атомщик” А. Г. Мухин — все получают долю авторского сочувствия, но для Сержика и Жоржика, веселых скотов, кощунствующих на каждом шагу и высмеивающих все и вся, — дляэтихгоспод — у Павлова луковок нет.Эти— самые беспробудные грешники. Вот и весь юмор...

А теперь проведем небольшой опыт. Вспомним о том, что в биографии одного известного писателя были страницы, позволяющие экспериментально задействовать павловскую прозу. Этот писатель — Сергей Довлатов, служивший, как и Павлов, в конвойных войсках и оставивший о своем опыте литературные свидетельства (с определенного момента мир Довлатова начинаешь воспринимать как положительную альтернативу миру Павлова; читаешь павловские произведения и думаешь: мы пойдем другим — довлатовским — путем). Представим себе, что солдат Сережа Довлатов попался на глаза Олегу Павлову и стал героем его прозы. Каким героем? Уж не развеселым ли Сержиком? Предполагать, что Серж списан с Довлатова — бездоказательно и легкомысленно, но все-таки не оставляет ощущение: медбратья-весельчаки появились на свет не без учета довлатовского варианта поведения в соответствующих обстоятельствах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Маркус Зузак

Современная русская и зарубежная проза