Новый Мир ( № 5 2007)

После этого королева сдается. Позволив себе что-то почувствовать, Елизавета идет навстречу чувствам толпы. Королевское семейство возвращается в Лондон. Королева выходит к народу, идет вдоль заваленной цветами дворцовой ограды, читает записочки: “Мы тебя любим!”, “Они убили тебя!”… Пересилив себя, оборачивается к толпе, стоящей за ограждением. Подходит к девочке с букетом цветов: “Давай я помогу тебе, положу их”. — “Нет”, — говорит девочка. Долгая пауза, словно пощечина. “Это вам”, — ребенок отдает букет королеве и делает книксен. И вот уже современные молодые девицы за ограждением приседают в реверансе одна за другой. Господи, как же непостоянна толпа!

Дальше все как по нотам. В черном платье и жемчугах, стоя перед телекамерами на бархатном красном помосте, королева произносит на всю страну отредактированные в канцелярии Блэра слова сочувствия и скорби. Миллионная толпа на подступах к собору св. Павла. Проплывает гроб, накрытый государственным флагом. Собор наполняют знаменитости: Паваротти, Бой Джордж… Брат принцессы говорит прочувствованную речь, и толпа взрывается аплодисментами. Даже Блэр смущенно аплодирует, даже его жена… Овации в соборе, в момент похорон? Елизавета только недоуменно трет переносицу рукой в черной перчатке.

Финал. Блэр приходит на очередную еженедельную аудиенцию. Сияет, как пионер, который только что перевел старушку через дорогу. Старушка холодна как лед. Она совершенно не рада тому, что произошло. Народная ненависть оставила в душе незаживающую царапину. “В один прекрасный день, — говорит она Блэру, — они точно так же возненавидят вас. И это тоже произойдет совершенно неожиданно”. А дальше в сопровождении своры собачек корги королева и премьер-министр спускаются в парк, беседовать о реформе народного образования. Социальный механизм продолжает функционировать в прежнем режиме. Для британцев сохранена возможность жить в той же стране, где родились их деды и прадеды, нетакойже, нотой же. И ради этого монархам приходится иной раз поступиться принципами и отречься от кастового, семейного и просто человеческого эгоизма. Работа такая.