Новый Мир ( № 5 2009)

“Если перестройка и последующее десятилетие предлагали реальные (хотя и весьма рискованные) возможности для социального роста как для мужчин, так и для женщин, независимо от их начального статуса, родства, состояния, то в 2000-е годы резкое снижение социальной мобильности и отчетливое затвердевание социальной структуры сопровождаются расцветом гламура как заместителя мечтаний о социальной и экономической подвижности, мечтаний, осуществление которых сегодня вновь, как когда-то в 1970 — 1980-е, представляется невозможным без помощи сверхъестественных сил, иначе говоря,магии— напомним, этимологического значения слова „гламур”. В этом видится и объяснение функции гламура как образа верховной символической власти, своего рода политеистического пантеона богов и полубогов постсоветской России: прикоснуться к их жизни могут все (и это прикосновение выдается за демократию), но войти в этот круг можно только чудом. Насколько сама Оксана Робски цинично или искренне выполняет этот социальный заказ, значения, право же, не имеет”.

Мужчина — двигатель и топливо.Разговор по душам с 22-летней поэтессой Верой Полозковой в канун 23 февраля. Беседу вела Дарья Варламова. — “Известия — Неделя”, 2009, 20 февраля.

ГоворитВера Полозкова (): “Мне кажется, я скорее носитель мужской логики, чем женской. Мне надо покорять, драться, противостоять, рождать в спорах истину. То есть я могу постичь, как мужчины устроены. <...> Единственная проблема — я не люблю работать. И наше социальное устройство делает женщине скидки — ты существо уязвимое, хочешь — не работай, расти детей, занимайся творчеством. А будь я молодым человеком, стала бы раздолбаем ужасным. Была бы рокером, играла бы на бас-гитаре. <...> Жила бы одна, скорее всего — я социопат, и вряд ли это изменилось бы, будь я мужчиной”.

“Не пропустить бриллиант в куче мусора”.Беседу вел Игорь Савельев. — “Русский мир.ru”, 2009, № 2.

Говорит руководитель издательства“Glas”Наталья Перова:“Как я уже сказала, в англоязычных странах широкая публика хорошо знает только Толстого и Достоевского. Далее следуют разные степени просвещенности. Из современных писателей, наверное, по-прежнему лидирует Пелевин. На Западе он пошел не сразу, но сравнительно скоро, а главное — вовремя, когда интерес к России еще не угас. Акунин также полюбился во всех странах, причем не как автор массовой литературы, а как вполне серьезный писатель. Я думаю, они со временем разберутся, как это уже не раз происходило”.