Новый Мир ( № 5 2013)

«Труды и научные воззрения Виппера на происхождение христианства очень могли пригодиться пустозвонной атеистической пропаганде тех лет. Но я думаю, что главным аргументом, склонившим Виппера к сотрудничеству со Сталиным, было сообщение об искреннем восхищении вождя его книгой об Иване Грозном и посулы щедрых благ историку и его семье. Забегая вперед, отмечу: вождь не обманул престарелого профессора и давнего идейного противника коммунизма, которого публично обругал сам Ленин».

 

Алёна Каримова.«Через море, небеса, сушу вспять иду, как уходил раньше…» — «Казань», Татарстан, 2013, № 1.

«Я помню, как мы ехали с одного выступления в автобусе по Парижу, — народ в автобусе был разных национальностей — все оживленно болтали, в воздухе висела густая взвесь смешанной речи: русской, немецкой, французской, цыганской, турецкой…  И вдруг раздался знакомый мотив: кто-то пел татарскую песню, знакомую мне с детства. Эту песню когда-то любила петь моя бабушка. Я стала прислушиваться и вдруг поняла, что поет Бухараев. Все разговоры смолкли, и минуты две-три, пока длилось это мелодичное пение, автобус плыл, словно волшебный корабль, по нарядным улицам парижского центра… Во мне никогда не было такой смелости».

Памяти Равиля Бухараева, жившего в Лондоне и ушедшего из жизни чуть более года тому назад, здесь выделен специальный раздел.

 

Священник Сергий Круглов.Это страшное слово «свобода». — «Фома», 2013, № 2.

«Если кто-то думает, что человеку верующему обращаться со свободой проще (дескать, верующий отдал свою свободу Богу и Церкви и может ни о чем не думать, знай только следует заповедям, канонам и предписаниям) — тот глубоко ошибается. Весь смысл нашей веры и нашего бытия в Церкви — вспомним главнейшую заповедь — восстановить связь с Богом и с ближними. А Бог — Отец, мы — Его дети. И, как всякий родитель, Бог не хочет, чтобы мы слушались Его рабски и слепо, чтоб вечно были малыми  младенцами».

«Свобода бывает нам страшна, потому что тот, кто захочет свободы, неизбежно столкнется с сопротивлением падшего мира, с трудами и скорбями, сопровождающими свободное действие. В библейской истории Иова — свободен как раз сам Иов, лишившийся всего, изъязвленный с головы до пят, в упрямой свободе своей взобравшийся на самую вершину бытия, на которой и состоялась его встреча с Богом. Друзья Иова заслужили неодобрение Бога не тем, что были благочестивы — но тем, что, призванные к взрослости и свободе, продолжали прятаться в закон, как малое дитя под одеяло…»