Новый Мир ( № 6 2002)

Тираж — 100 экземпляров. (Впрочем, книжку исследовательницы-дебютантки успел отметить в “Литературной газете” Игорь Волгин.) А на бумажной обложке — знаменитый паук Добужинского: “Дьявол”. Прочитав, что тема этого труда — “психофизиология литературного творчества”, а вовлеченные в дискурс произведения — от Пушкина и Достоевского до Хармса и Пелевина — экспериментальный материал для выяснения механизмов “поэтики абсурда”, можно бы умозаключить, что мы, сделав кругаля, вернулись к Бему с его пионерскими опытами по сочетанию фрейдизма и традиционного литературного анализа. И впрямь — Чернорицкая с молодой сноровистостью берет быка за рога. Культура, дескать, движется по кругу демифологизаций-ремифологизаций; разум, он же Сатана (с заглавной, а “бог” — со строчной), редуцирует к абсурду поэтический миф, но идеальная “ложь” поэзии возникает вновь и вновь. Узнали, конечно? — Гегель плюс Ницше. Все бы ничего — при вполне кондиционном наборе ссылок на Г. Шпета и В. Шмида, на Кьеркегора и Фуко. Но вот беда. Помимо того, чтоабсурдтакое же гуттаперчевое слово, как идиалог,исследовательница крайне лиха в суждениях (князь Мышкин — “это какой-то Мефистофель, ставший идиотом”), крайне замысловата в их логических сцеплениях и крайне неряшлива даже во внешнем их оформлении (“Три разговора” Вл. Соловьева названы “легендой”).

Почему же все-таки эта брошюра (с обещанием “второго тома”) стоит у меня в “плюсе”? Потому что в ней ощущается немодная, полная морального идеализма и интеллектуального азарта мотивация:мысль разрешить.А в общем, это сочинение можно приписать авторству Коли Красоткина — очень симпатичного персонажа Достоевского. И главное — перспективного.

Роберт Пенн Уоррен. Дебри. Цирк на чердаке. [Роман. Рассказы. Перевод с английского. Послесловие В. Голышева]. М., “Б.С.Г.-Пресс”; НФ “Пушкинская библиотека”, 2001, 478 стр.