Новый Мир ( № 6 2002)

— Что это вы? — говорил я, обвиняя и Стаса. — Зачем?

— Полно, Стелла. — Он картинно пустил клок дыма. — Нехорошо это все как-то.

— А я мужиков крепче! — поделилась она, скаля частые зубы. — У меня сила духа не женская! Я...

Снизу послышался хлопок дверью и грубый шаг вверх по лестнице. Показался парень в синей рубахе. “Здрасьте”, — пробормотал он, глянув на голую, как на пустое место, и потопал выше.

— Я еще не так могу! — И Стелла, обиженно высунув язык, стряхнула на него красный пепел.

Тут же лицо ее подпрыгнуло. Она зашипела от боли и обильно заплевалась...

Стелла... Что это за явление — Стелла?!

Мы возвращались. Стас смеялся всеми своими зубами, он взял еще пива, пена путалась в зубах. А ведь Стелла для него — ОТРАДА. Вершина его патологии, ночной итог! К ней он приезжает на рассветный поклон. Является сюда, к царскому ее ложу, после клубной ночи, пропахший алкоголем и духами, — и отсыпается или отдается ей в спертом воздухе спаленки.

Девушку, конечно, жаль, больная. Но Стасика жаль намного больше. Вот уж кто настоящий инвалид. Стелла — разгадка его распада.

Моросило и моросило. Навстречу выступила толпа тинейджеров. По-прежнему река была в ряби. Сплошная рябь — словно мыши перебирали вязкими бугорками спин...

— Родина-а-а! — звал какой-то подросток.

— Пожалуйста, не умирай! — взлетал девчоночий голос и обрывался общим гоготом.

 

УТРО — ГАНТЕЛИ — ПРОБЕЖКА!!!

Ненавижу позднее вставание.

Для меня поздно проснуться — очнуться раненным среди гниющих трупов. Липкие ресницы, слезящиеся глаза. Нету сил на часы взглянуть, только могу задохнуться в зевке. Я хотел бы дальше забыться сном, но и сон меня уже не признает, выталкивает на поверхность. Так, разбитый, с размякшей головой, и впутываюсь в новый день. Лежи, лежи, обреченный на бесславие...

Начинается очередной лентяйский день. И длится обычная подлость. Я ведь недавно встал и снова в изнеможении развалился на диване. Два часа дня. Праздность расплавляет меня, нагло мнет мою мякоть. Можно позвонить такому же, как и я, безвольному Стасу, можно ванну принять и, лежа по горло в воде, уныло болтать по переносному телефону. Мыльная пена расходится, кафель голубеет, жеманный голос в трубке...

Кто-то заорет возмущенно: везет тебе, живешь в свое удовольствие, а еще жалуешься. Не только жалуюсь, а протестую. И ничего ты не понимаешь, рабочий! Лень — это проклятие. Если с чем и сравнивать лень, так с тяжким трудом.