Новый Мир ( № 6 2005)

А дальше случилось так, как бывает, когда история складывается сама собой. Когда не тобой, но для тебя написанный сценарий начинает выстраивать события — и нет никакого смысла перечить.

Вдруг оказалось, что живет она в Пера и что нам по пути.

Следом раздался мобильный звонок — встреча отменяется, она свободна.

В рифму, как в плохой пьесе, таксист задел крылом ящик с персиками. Фрукты разлетелись по мостовой. Выскочил хозяин лавки, началась перебранка.

Мы шли пешком. У входа в гостиницу я предлагал зайти. “Я поднимусь позже”. Набирала номер на мобильном.

И я шел один. Доставал апельсиновый сок, плескал туда водки. За окном искрился, как черный люрекс, залив, и я задергивал штору.

В дверь стучали. Я угощал ее соком с водкой, показывал фотографии. Она нервно ходила по комнате, разглядывая вещи. Диктофон вертела в руках, футляр для очков. Переставляла с места на место книги. Пока наконец не забилась в угол.

И замерла, как испуганная птица.

Тогда я взял ее лицо в ладони. Поцеловал, едва касаясь, бровь. Тронул губами висок и мочку, скользнул по шее. Прижался ко рту, пытаясь разжать губы.

Ее язык неловко толкнулся навстречу.

Под рубашкой комбинация, лифчика нет. Густой влажный пах. Ягодицы шершавые, на ощупь напоминают крышку ноутбука. Сначала скашивала глаза: “это не со мной”, “это не я”. Лежа навзничь, следила за моими движениями.

Я поднял ее колени, долго не мог войти.

Наконец в тишине раздался короткий стон.

Но это был мой голос.

 

51. 52

................................................................................................................

 

53

— Шайтан Маратка, айда смотреть абдейку! — кричали чуть свет у соседей с балкона, и мать в ночной рубахе хлопала форточкой: “Проклятые азиаты”.

Майские праздники, в школу не надо. Можно спать дальше. Но кто такой Маратка? что за абдейку он смотрит?

В школе я отказывался носить пионерский галстук. Врал учителям, что порвался, зашивают; что забыл дома. И вот однажды географичка принесла на урок газетный сверток. Меня вызвали к доске. В классе я числился в шутах, и все приготовились к хохме. Но географичка покачала головой и молча развернула бумагу.

На задней парте присвистнули. Из газеты вынырнул рыжий обмахрившийся треугольник шелка.

“Я решила одолжить тебе на время свой галстук, — сказала торжественным тоном. — Можно?”

Я пожал плечами, поежился. Гайдар какой-то.

“Мне повязали этот галстук в Ташкенте. — Она подняла мне воротник. — Мы приехали туда после землетрясения”. Голос у нее дрожал, пальцы не слушались.

Я почувствовал, что краснею.