Новый Мир ( № 6 2009)

А студенческая вольница вроде бы и не нуждалась ни в каком целеполагании, ее девизом было «свобода здесь и сейчас». Но когда прошел угар максимализма и выяснилось, что «так называемая реальность» никуда не делась, вчерашние бунтари, сохранившие новоприобретенные вкусы и психологиче­ские привычки, стали так или иначе к ней приспосабливаться — в то же время вынуждая общество приспосабливаться к ним. Некоторые их новины, поначалу шокировавшие «среднюю Америку», исподволь вошли в жизнь. К примеру, карнавальная стихия, дурашливость, инфантильность — «растворились» в культуре мейнстрима. «Балдеж» под рок-музыку, наркотический транс сделались обыкновением, но были оставлены на выходные. И так далее.

Взаимной адаптации способствовало то обстоятельство, что в некоторых своих извивах «буяновский путь» (воспользуюсь выражением Щедрина) сближался с традиционным «американским путем». В самом деле, откровенный натурализм, «поднятый на щит» культурной революцией, может быть представлен как углубление пелагианского уклона, замеченного в американском протестантстве уже с середины ХVIII века[6]. Эгалитаризм, равняющийся на низший в культурном отношении уровень, находится в некотором соответствии с вульгарно-простонародными представлениями, характерными (по крайней мере, со времен так называемой джексонианской революции 1830-х годов) для американцев. Антиинтеллектуализм также близок и понятен рядовым американцам, всегда не слишком доверявшим ученым колпакам; парадоксом является то, что антиинтеллектуализм культурных революционеров внушен им был учеными колпаками.

Но взаимная адаптация имела свои пределы. Это выяснилось тогда, когда культурные революционеры ринулись на завоевание школы. В первую очередь — высшей школы.

Что такое мультикультурализм

Университет — один из основных «игроков» на американской сцене. Его роль резко выросла за минувшие десятилетия. Это касается обеих его «половин» — естественно-научной и гуманитарной.