Новый Мир ( № 6 2010)

Думаю, что даже германское ухо, не знающее славянских речений, услышит в этой звукописи плач женщины или ребенка и звон колоколов. Не буду более задерживаться на маленьком шевченковском шедевре, он требует отдельного исследования. Напомню только: скупой на похвалы Бунин называл Шевченко гением.

На днях, перечитывая в очередной раз стихи Тараса Григорьевича, представил себе картину: благоуханной украинской степью идут в обнимку Гоголь, Шевченко и их приятель, великий артист XIX века Щепкин. Мог ли кто-нибудь из них помыслить, что они люди разной крови?

Переводить со славянского на славянский трудно. Шевченко переводили отменные переводчики, лучшие советские поэты: Твардовский, Исаковский, Тихонов, Тарковский и другие. Но ближе всех к украинскому поэту, на мой вкус, оказался изысканный и сложнейший Пастернак, он сделал это, впадая в «неслыханную простоту» шевченковских стихов и растворившись в ней.

Мне всю жизнь хотелось переводить Шевченко. Наконец, со свойственной мне чудовищной самонадеянностью, решился. Посвящаю этот труд моим наставникам в детстве: бабушке Юлии Васильевне Наседкиной и тетке Екате­рине Павловне Тимофеевской.

 

 

 

*    *

 *

 

Ой, наточу товарища

И в сапог заправлю.

Себе славы поищу,

А пойду за правдой.

Ой, пойду я не лугами

И не берегами,

Не широкою дорогой —

Тайными путями.

Спрошу с того, с кого надо,

С богатого пана

И с шляхтича поганого

В поганом жупане.

С чернеца распутного —

Пускай не гуляет,

Пускай лучше слово Божье

Людям прочитает.

Чтоб не резали брат брата

И не обирали,

Сына у вдовы в солдаты

Чтоб не отбирали.

 

 

*    *

 *

 

И небо немыто, и заспано море,

И, словно пьяненький, поник

Вдали над берегом тростник,

Без ветра гнется — горе, горе.

И долго буду я во тьме,

В моей незамкнутой тюрьме,

Что над никчемным этим морем,

Томиться, ждать? Не говорит,

Молчит, сама едва жива,

В степи пожухлая трава.

Не хочет правду мне сказать,

А больше негде мне узнать.

 

 

Русалка

 

«Довелось мне в барском доме

В палатах родиться.

Мать меня купала ночью

В днепровской водице.

Купаючи, говорила

С маленькой со мною:

— Плыви, плыви, моя доню,

Днепром за водою.

Да выплыви русалкою

Завтра среди ночи,

Я на берег выйду с паном,

А ты защекочешь.

 

Замучь его, мое сердце,

Пускай не смеется

Надо мною, молодою,

Пускай пьет-упьется

Не моими кровь-слезами,

А синей водою

Днепровскою. Пускай, дочка,

Гуляет с тобою.

Плыви ж, моя родимая!.. —

Волна подхватила,

Понесла русалочку,

А мать завопила,

Побежала. Я же тихо

Плыла за водою,

Пока сестры не встретили,

Не взяли с собою.

Уж неделю тут живу я,

С сестрами играю

До полночи, а с полночи

Отца поджидаю.