Новый Мир ( № 6 2010)

Не знаю, откуда взялся слух, что будто бы по рации приняли приказ № 1 за подписью самого Берии и там, мол, осуждались провокационные процессы, за которые несет вину Ежов. Почему такие слухи окрестили парашами, не знаю. Может, потому, что они иногда были такими же зловонными, как этот знаменитый сосуд. Но надо отдать должное этой форме фольклора: на какое-то время она вносила покой и надежду в смятенную душу. Особенно если ты человек оптимистического склада. Но и пессимисты, которые вслух иронизировали, даже и они где-то в глубине души хоть чуточку, да верили. А последний слух и у пессимистов порождал какие-то надежды. Передавали его из уст в уста, радовались и даже засобирались домой. Но был ли в действительности такой приказ?

Уже вернувшись домой, я узнал, что всех, кто выдержал пытки и давление и не подписал на себя, освободили из тюрьмы. В прессе замелькали процессы над провокаторами. Остался в памяти суд над оклеветавшими профессора Цехновицера в Ленинграде. В Киеве тоже судили одного паршивца, так потом оказалось, что он дал рекомендацию в партию моему другу, милейшему человеку. В общем, мы вздохнули и ждали освобождения. Прошел слух, что освободили большую группу директоров элеваторов. Их судили за вредительство — какой-то жучок поедал хлеб в элеваторах. Они оправдывались тем, что было постановление Совнаркома за подписью Молотова, чтобы принимали зараженное зерно и там его очищали. А потом директорам за это дали расстрел, и спас их указ о замене 25 годами. И через пару лет вернули их чуть ли не с почестями.

А тут вызвали в Москву моего хорошего знакомого И. И. Фиалко, бывшего директора завода имени Лепсе в Киеве. Я дал ему свой киевский адрес, чтобы он проведал моих родителей, и условились: если мой лучший друг сидит, они мне посылают по почте пять рублей. Деньги мне никогда не посылали, я запретил, а эти пять рублей будут знаком. А если не пошлют, значит, он на свободе. Денег я не получил и успокоился. А вернувшись в Киев, узнал, что Фиалко к нам и не заходил, а друг давно сидит. Оказалось, Фиалко и до собственного дома не допустили, а работает он в конструкторском бюро в Бутырках (он был авиаинженером).