Новый Мир ( № 6 2013)

Вышли, я был рад, что так удачно получилось, Николай виду не показал, но в обратну путь был невесёлой и неразговорчив. Думаю: что с нём? Но когда приехали домой, поднял збуш [51] , что я действительно масонин, шпион и предатель и гнать меня надо с деревни. Я узнал — ахнул: за моё старание вот чем плотют, и нихто не хочет защититься, и всё заодно. Одна Марфа да детки — переживали и терпели. o:p/

Тут подъехал Павел, Николаяв брат. Ето зверь, а не человек. Жена у него синьцзянка, когда она за него вышла, он запретил вконес ей, чтобы она зналась со своим родством. Бедная женчина сколь пережила от етого идивота! Очень гордый, я не я, сидит и злорадно рассказывает: o:p/

— Да мы етих бродяжек прямо в моленне мокрыми верёвками пороли, аж кровь с сала! — И смотрит прямо мне в глаза. o:p/

Думаю: проклятый ты Диоклитиян-мучитель, недаром у вас и получился раскол! Ето произошло в восьмидесятых годах: беззащитных людей избивали мокрыми верёвками, дошло до того, что получился раскол, третья часть старообрядцев ушло в Белокрыническую иерархию. И по всей информации, Коля и Паша были первыми мучителями, ето страшные диктаторы. o:p/

На днях приходит Павел, я сети насаживал. Он ни здорово ни насрать, а сразу с первых слов: o:p/

— Знашь что, я пришёл лично к тебе, ты масон, шпион и предатель, опростай деревню! Нет — меры примем. — Повернул и ушёл. o:p/

Я в шоке, не знаю, что со мной делалось: белел ли я, краснел или чернел — не знаю. Но пришёл домой весь в слезах, Марфа, дети: «Что с тобой?». Я рассказал, Марфа в слёзы. На другой день я в город, и четыре дня прогулял у Димитрия-хохла, фотографа, тестява друга, он овдовел и очень пил. Приезжаю домой, Марфа: o:p/

— Что с тобой? o:p/

Я заплакал: o:p/

— Сердце не выносит, испоганился и четыре дня гулял. o:p/

Тесть поехал в город, узнал, что я гулял, не пришёл ко мне поговорить, он знал, что происходит, но пошёл к Николаю рассказал, а тому то и надо: как бы зацепиться. o:p/

o:p   /o:p

Подходит Пасха, тесть просится на рыбалку, ему надо было деняг. Поехали. Наша лодка, сетки, лисензия, я, Андриян, тесть и Тимофейкя. Поймали хорошо, тесть поехал сдал; мы рыбачили, на другой день поймали мало, сдали, стали деньги делить. Тесть говорит: o:p/

— У нас два рыбака и машина, нам за ето два пая, вам один. o:p/

Думаю: «Хорошо, буду знать, с кем имею дело». Он довольный, ишо приговаривается: o:p/

— Да, хорошо заработали, ишо бы надо съездить. o:p/

Говорю: o:p/

— Да, обязательно, — а на уме: — Хватит. o:p/

На рыбалке ждал, чтобы тесть начал разговор: что случается в деревне, он обязан как наставник. Но ето не произошло. Значит, лицемер, вот почему в старой деревне все его ненавидят. o:p/

К самой Пасхе приезжает к нам в гости тятя и сестра Степанида, узнали таки новости, удивились, тятя говорит: o:p/

— Простись, нехорошо жить во вражде. o:p/

— Тятя, хорошо, что ты здесь, сам всё увидишь. o:p/

На Пасху Христову вечером пришли молиться, отмолились вечерню, я вышел на круг [52] и говорю: o:p/

— Николай, я хочу с тобой проститься. o:p/

— Како с тобой прошшение, тебя не прошшать надо, а гнать! Ты жид, масонин, предатель, уходи отсуда! o:p/

Тесть, Александра: o:p/

— Николай, так нельзя, такой праздник! o:p/

— Никакого! Пускай уматыват! — Кланяюсь ему в ноги, кричит: — Уходи, предатель! o:p/

— Николай, ради Бога, давай простимся. o:p/

— Сказал, уходи — и уходи, и опростай нашу деревню! o:p/

— Николай, прости меня Христа ради, а тебя Бог простит. — И вышел и ушёл. o:p/

Тогда тятя понял, в чём дело: o:p/

— Да, ужасно. o:p/

Но ето для нас была не Пасха, а горя. o:p/

o:p   /o:p

После Пасхи сестра просит: o:p/

— Возьми Николая на рыбалку. o:p/

— Ну что, возьму. Знаю, что он хороший рыбак. o:p/

— Да, а то он ничего не делает, толькя пьёт. o:p/

Я собрался с ними привезти груз и Николая привезти. Приезжаю туды, а там новости. У тяте с мамой была баня в ряд с бараком. В гостях у них был Герман, истопили ему баню, он пошёл в баню, выключилась енергия, принесли ему свечкю, он вышел из бани, а свечкю забыл погасить и ушёл. Свечкя догорела, баня загорела, и барак и всё сгорело. Весь наш груз сгорел, мы остались без ничего. А Герман вину не признавал: что сами старики виноваты, недоглядели за нём. Когда я приехал за грузом, а там ничего нету. А что теперь делать: у нас ни постели, ни одёжи, ни книг, ни икон, ни посуды. Мама говорит: o:p/

— Я виновата, я и ответю. Пойдём! o:p/

Пришли. У Германа с Евдокеяй сэлый контейнер грузу, пришло с США, мама открыла и говорит: o:p/

— Бери, что надо. o:p/

— Мама, ето будет проблема. o:p/

— Я в ответе. o:p/

Ну, я взял, сколь полагается на автобус. Но зачем же ето взял, лучше бы прожили голы: Евдокея по всей Америке, что брат обокрал. o:p/

Николай Кирилович собрался со мной рыбачить в Уругвай, у него хороши были сети, Степанида поехала провожать. Николай взял с собой сына Андронькю восьмилетнего. Приезжаем домой, нам от свояка Николая вконец запрет рыбачить возле деревни и — немедленно опростать деревню. o:p/