Новый Мир ( № 7 2002)

Из 295 книжных страниц романа сокращеновсего20 страниц, причем самое объемное сокращение приходится на линию Жадова — 14 страниц. Вот и все о пресловутой “смене вех” в политической редактуре оборотистого графа. Главная же правка, правка большого писателя, безмерно любящего русское слово, состоялась в 1943 году, когда мастер тщательно, с какой-то олимпийской бесстрастностью прошелся по тексту, предав его сотням и сотням, а может быть, и тысячам исправлений, уточнений, сокращений, редко — дописок. Я позволю себе лишь один пример — в обожаемой мною с первого чтения, чисто алексей-толстовской фразе.

Было:“Над головой толклись комарики двумя клубочками живой пыли”.

Стало:“Над головой толклись комарики”.

Редко кто пишущий пожертвовал бы дивным сравнением для большего, “окончательного” совершенства.

“Детство Никиты”, оно же первоначально “Повесть о многих превосходных вещах”, объединено в один том с “Хождением...”, вероятно, по принципу единства времени и места их создания. Разумеется, можно вообразить в детстве Никиты детство героев романа — собственно, так оно и есть. Но поскольку издание “Молодой гвардии” носит, конечно же, особый характер — как преподнесение первотекста известнейшего романа, оно требует прежде всего политико-текстологиче­ского аспекта разговора. “Детство Никиты” не ложится в него. Считается, что автор­ская правка в его переизданиях носила несущественный характер. Если сопоставлять с первой и второй редакциями “Хождения...”, то это так. Но если вернуть­ся к неутолимому стремлению Алексея Толстого править, чистить, шлифовать свои старые тексты, то “Детство Никиты” не исключение, и здесь я снова приведу лишь один пример. Последний абзац повести.

Было:“Наутро матушка, Аркадий Иванович и Никита пошли в гимназию и говорили с директором, худым, седым, строгим человеком, похожим на Дон Кихота... Через неделю Никита выдержал вступительный экзамен и поступил во второй класс...

Этим событием кончается его детство”.

Стало:“Наутро матушка, Аркадий Иванович и Никита пошли в гимназию и говорили с директором, худым, седым, строгим человеком, от которого пахло медью. Через неделю Никита выдержал вступительный экзамен и поступил во второй класс...”