Новый Мир ( № 7 2007)

Комсомолец увязался провожать ее на Зверинскую и как-то так охмурил ее, дуру малолетнюю, что она и впрямь начала с нимходить— маяться в филармонии, кормить комаров и утирать слезы у дымных костров, ворочаться на впивающихся в бока корневищах, покуда он благовоспитанно посапывает в соседнем спальнике… Он бы ее и в горы затащил, если бы этот дурман затянулся подольше, он ее как-то битый час плющил черно-белыми слайдами — какие-то обормоты в капюшонах, не поймешь, где мужик, где баба, среди льдов и осыпей: это та самая четверка, которая в прошлом году замерзла на Памире, а вот эта девчонка сорвалась с двенадцати метров и, представляешь, только руку сломала. А с этой командой мы брали семитысячник, видишь, второй слева — это я. Спасибо, а то не узнала в бороде да в инее.

Вот что значит людям не хрен делать!..

Она со столькими мужиками с тех пор пережила, что даже плохо помнила, как все оборвалось, — пили, танцевали в полумраке, потом трахались с Ершом на провисающей брыкающейся койке… Потом свет, объяснения, Комсомолец благородно пожимает руку потному малиновому Ершу…

— Извини, старик, — бормочет Ерш, — так получилось…

— Все нормально, старик, — уверяет Комсомолец, — ты открыл мне глаза, я тебе страшно благодарен…

Голос срывается, но понт держит, она его даже немножко зауважала в тот момент, но дело было сделано.

И слава богу…

Но сейчас он как будто ничего этого вовсе не помнит… Нет, из комсомольца никогда не выйдет настоящего мужика.

Она хотела было тоже изобразить нежданную радость и бежать поскорее и подальше, но чуть не стукнула себя по лбу — туфли! Вот такая она бескорыстная, никогда не думает про выгоду!.. А ведь туфли, можно сказать, сами идут в руки…

— Мы же где-то здесь поблизости и познакомились? — растроганно спросила она, и он размягченно закивал.

— Да, все возвращается на круги своя… В свой родной университет возвращаюсь как на гастроли, приглашенным профессором — я же сейчас в Принстоне в основном…

Он как будто извинялся, и она поняла, что Принстон — это, должно быть, круто, — пришлось изобразить почтительное удивление.

— И поселили в двух шагах от нашей же общаги, в гостевых апартаментах… Да вот она, дверь. Не зайдешь?..

В его голосе прозвучала робость, отозвавшаяся в ее душе радостной надеждой: кажется, клюет…

— У меня встреча назначена… — Она бросила на него беспомощный взгляд. — Правда, куда я теперь без каблука… Надо позвонить, отменить… У тебя нет трубы? В смысле — мобильника?

— Есть, есть. Но давай сначала присядем.