Новый Мир ( № 7 2010)

— Почему игрушечных? Для охраны границ. Военный заказ. Но за военные заказы знаете какие драки идут? Директора застрелили прямо у подъезда, он в нашем доме жил. Вышел из машины своей, проехала другая машина, его застрелили, шофера не тронули, жену не тронули… Я как раз Бусю собиралась вывести, уже и куртку надела, а тут выстрелы…

Он для вида сокрушенно покачал головой, отметив машинально, что она говорит “надела куртку”, а не “одела куртку”, как почти все нынешние молодые девицы или этот мерзкий старикашка-сторож.

— Но нескольких трансформеров они успели собрать, — сказал он, включаясь в игру, — теперь по ночам они ходят и все крушат.

— А, — женщина кивнула, — вот и до вас слухи дошли. На самом деле ничего они не крушат вовсе. Просто бродят где попало. Боевая программа не активирована.

— И в переулках, — подхватил он, — слышны их тяжелые шаги.

— В переулки они редко заходят, — сказала женщина, — все больше на пустырях. В переулках тесно им. Вот как раз… Слышите?

Вдалеке раздался глухой грохот, словно рассыпались сложенные поленницей железные балки. Буся неожиданно с размаху сел на мокрую мостовую, поднял голову к небу и завыл.

— У них с ориентацией плохо. Полупрототипы, недоделок много. Ходят, натыкаются на все.

Артемий Михайлович обнаружил, что что-то врезалось ему в ладонь. Оказывается, он все еще держал в руке камень, которым угрожал собакам.

— Странный у вас район, — сказал он как можно более небрежно.

Она пожала плечами, которые в подбитой синтепоном куртке казались чересчур широкими, и дернула поводок на себя, одновременно свистнув Бусе, который перестал выть и застенчиво прижался к ее ноге.

— Ага. Тут вообще, знаете… много чего есть. Особенно если знать, куда смотреть. Вот, например, на улице Татищева — совсем непонятный дом, из него никогда никто не входит и не выходит, но свет в окнах горит. Всю ночь горит. А что там? Никто не знает.

— Там, наверное, тайные собрания. Масонская ложа. А к дому ведет подземный ход.

— Это точно не масонская ложа. Масонская ложа в параллельном переулке собирается, вон там. Я думаю, это адепты Ктулху. Он у них на двери нарисован. Дверь железная, на щеколде, замок вот такущий, ржавый, и он там, Ктулху, в человеческий рост почти что. Цветными мелками.

— Кто?

Увлекшись странным разговором, он не заметил, как они свернули еще в один переулок, нырнули меж домов и оказались на относительно освещенном отрезке улицы. Дома с эркерами-фонариками выглядели обжитыми и нестрашными, кое-где светились, несмотря на поздний час, окна.