Новый Мир ( № 8 2002)

«Пресловутые права человека и гражданина, — разгадывал в конце XIX века тайну новых либералов классический либерал Вл. Соловьев, соглашаясь с Жозефом де Местром, — только замаскированное желание как можно менее нести обязанности гражданина»4. У новейших либералов желания несрав­ненно масштабнее, нынешний лозунг прав и свобод — грандиозный агитационный плакат, плотная дымовая завеса; все это не сулит нам не только цивилизованного гуманистического государства, но и самбой разрекламированной свободы (выбора). Фокус в том, что, объявляя о «защите прав человека», новая идеология на самом деле глубокодискриминационна:она занята защитойнаступательныхновых прав в ущерб имеющимся традиционным, по сути —отвоевываниемправ для империалистической личности, а несохранениемих у личности «смирной», непритязательной. Последняя заинтересована в соблюдении норм, основанных на «естественном праве», или законе (уходящем своими корнями в вечный «божественный закон»), — и этот человече­ский тип составляет (пока!) большинство нашего населения, однако идеология прав и свобод озабочена продвижением интересов другой, авангардной его части, потому что хлопочет о замещении, вытеснении норм старого гуманитарного мира кодексом норм аномальных. Если вам разрешено все, то другому остается мало что; если вам предоставляется жить в обществе «продвинутой» морали, то остальные обречены жить в аномальном обществе. Однако пропагандистское обеспечение идеологии «прав и свобод» не позволяет осознать хитрое устройство этой правозащиты, представляя дело перевернутым с ног на голову: так как введение новых свобод утесняет людей старой чувственности, то все голоса в защиту своих, по сути, отбираемых прав изобличаются либеральной жандармерией как голоса «запретителей» и «врагов свободы». Идет культурная, нравственная, а тем самым и антропологическая революция, поскольку новая установка не заменяет отдельные нормы, а отменяет понятие нормы (и ограничения) вообще.

Конечно же, это новый антирелигиозный вызов, поскольку раньше передовое человечество боролось с Богом, а ныне оно выкорчевывает сами его заповеди. В противовес библейскому запрету («не ешьте плодов с древа сего») либеральная пропаганда предписывает обратное, внушая завет «не запрети» и выдавая санкцию на грехопадение. «Только когда я нарушаю запреты, я живу», — формулирует установку нового мироощущения один из его творче­ских носителей, деятель XXII Московского кинофестиваля Тинто Брасс.