Новый Мир ( № 8 2006)

“Наше знакомство [с Ахматовой] случилось, когда ей исполнилось 70, мне 23. Нельзя было не заметить, что она не принадлежала тогдашнему, а возможно, и предшествующему, и никакому, текущему моментувся. И что она принадлежала времени в целом — от первых дней творения до конца света, — тоже нельзя было не ощутить. Но чего я тогда не видел, это что она участвовала как один из созидателей в том периоде русской культуры, поэзии, искусства, литературы, который начался, положим, с Кантемира и Ломоносова <…> — и кончается именно ею. А когда увидел, периода уже не существовало”.

Cм. также:Анатолий Найман,“О статуях и людях” — “Октябрь”, 2006, № 3.

Олег Неменский. Уход с Равнины. — “АПН”, 2006, 5 апреля.

“На сей день русские — единственный крупный народ на всей территории Европейской части света, который не имеет ни одного института самоуправления даже на уровне культурной жизни. За русскими оставлено право только на фольклорные коллективы и на общества по изучению русской культуры прошлых столетий. Конституция РФ не признает даже потенциального существования такой правоспособной корпорации, как „русский народ”, не имея во всем своем тексте ни одного упоминания о чем-либо „русском”, кроме государственного языка. Само имя русское хоть нигде и не запрещено, но законодательством и не предусмотрено — оно просто выведено из сферы приемлемой юридической лексики. <…> Придание Российскому государству национально-русского характера, способного сделать его „политическим органом русского народа”, — это революция, это принципиальный поворот во всей истории Восточно-Европейской равнины и нашего народа. Это в значительной степени разрыв с традицией”.

Андрей Немзер.Это только присказка. Вышел новый роман Ольги Славниковой. — “Время новостей”, 2006, № 66, 17 апреля.

“У нее есть темперамент борца и непоказное сострадание к тем, кого жизнь швырнула на дно, опыт незаурядного психолога и азарт рассказчика затейливых историй, любовь к вымыслам и вдумчивый интерес к быту, умение фиксировать приметы времени и выявлять (создавать) их символический план, склонность к „набоковскому” письму и жажда быть услышанной, почтение к традиции и тяга к новизне (иногда не шибко новой). Все это есть и в романе „2017”. <…> Не знаю, выйдет ли роман „2017” в бестселлеры и войдет ли он в букеровскую шестерку. Знаю другое: эту путаную, лихорадочную, то интересничающую, то наивную, то завораживающе красивую, целенаправленно бередящую душу книгу должно прочесть и продумать”.