Новый Мир ( № 8 2006)

Ну, на Германию мы все выбрались посмотреть. Первый же город не особо запомнился. Серые улицы, медные купола башен с зелеными потеками, чахлые огородики.

Мы ехали по Германии, и все напоминало о войне. И воронки от бомб, и облезлые дома с чумазой разбитой черепицей, и железнодорожные станции с пробоинами в навесах над перронами. Дежурные на станциях зычно кричали: “Абфарен!” — отправление. На дорогах — наши военные регулировщики, машины-полуторки, легковые “виллисы” и огромные “студебеккеры”.

И все-таки их сельская местность резко отличалась от нашей, нигде не было убогих глинобитных домов под соломенными крышами, вросших в землю. Повсюду виднелись шоссе, а не разбитые проселки. Еще дома мы слышали от солдат и не верили, что дороги в Германии обсажены фруктовыми деревьями и никто не трогает ни груш, ни яблок, ни вишен. “Такого и быть не может! — считали мальчишки. — Здорово врут!”

А тут мы с Витькой увидели все сами.

— А почему никто яблоки не рвет? — спросил я у нашего разговорчивого попутчика.

— Запрещено, — коротко ответил он.

Это меня не убедило. Мало ли что запрещено!

Теперь, оглядываясь назад, понимаю, что многое вокруг я тогда увидел по-взрослому. Чем дальше из России на запад, тем богаче становился вид деревень и городов, несмотря на развалины. Русские села, украинские, польские, немецкие... Даже уцелевшие украинские хаты выглядели лучше российских халуп. Про Германию и говорить не приходится, хотя и по ней прокатилась война. И невольно мелькала мысль: “Вон как у них! И ружья охотничьи — трехствольные. Чего ж они к нам полезли — в нашу бедность?” И разгоралась ненависть.

Но я чувствовал не только это, сердце колотилось, глаза мигали и слезились от ветра и паровозного дыма — навстречу летела Германия, далекая когда-то страна, страна братьев Гримм. Ах, как я любил их сказки и зачитывался ими. Неужели я теперь здесь? Надо же, как меня угораздило!

 

БЕРЛИН

В Берлине нас встретила машина “опель-капитан” с военным шофером и каким-то молодым штатским. Как сейчас помню, звали его — Володька. Так он нам по-свойски назвался, он был переводчиком из комендатуры. Нас должны были доставить к отчиму. Невелик у него чин, однако же!..

Вот уж чего забыть невозможно. Такое, уж точно, можно увидеть раз в жизни — послевоенный Берлин! Мы проехали его насквозь до загородного шоссе — автобана. Возможно, шофер-сержант нарочно повез так, чтобы и мы смогли полюбоваться на поверженное чудовище.

Переводчик Володька, как и я, восхищался увиденным: