Новый Мир ( № 8 2009)

Краткость этого письма диктуется опасением занять Ваше время”.

Отправленное в тот же день, оно вскоре ляжет к Сталину на стол.

В самом начале романа “Дорога на Океан” Протоклитов просит Курилова уволить его с дороги и не мучить больше. Так Леонов фактически предсказывает скорое свое будущее.

Процитированное выше письмо можно пересказать в двух фразах: я не могу больше работать мастером на этой Дороге! Отпустите меня на волю, душу уже вымотали!

Курилов Протоклитова не отпустил. И Леонова тоже не отпустят. Прямого ответа от Сталина не будет, но будет ответ опосредованный.

Две недели пройдут в мучительном ожидании.

Под конец месяца, как и в случае с наголову разбитыми “Скутаревским” и “Дорогой на Океан”, по поводу двух леоновских пьес проведут диспут — на сей раз устроенный в Клубе писателей секцией драматургов.

Но диспут лишь добавит печали и раздражения оплеванному писателю, которому к тому же не дали стать драматургом.

Почти все ругали “Половчанские сады” — и в первую очередь за то, как ни странно, что Леонов сделал из мятущегося неудачника Пыляева шпиона, на которого он никак не тянул. (Так Леонов наказал сам себя, пойдя на поводу у времени.)

“Мир мнимый, — говорил о пьесе М. Гус, — мир людей все совершивших, не мучимых никакими проблемами — все скучно, неподвижно и безжизненно”.

Завлит МХАТа Павел Марков пытается Леонова защитить — что вполне объяснимо, ведь в его театре идет одна из пьес Леонова; но Марков оказался явно в меньшинстве.

Примерно так же реагировали собравшиеся и на пьесу “Волк”.

“В пьесе „Волк” А. Гурвич, как и выступавший на диспуте Я. Эйдельман, — сообщает „Литературная газета” за 30 мая, — не чувствует дыхания нашей жизни — как будто пьеса о советских людях написана в XIX веке. Мир героев пьесы замкнут в себе, оторван от окружающей действительности, не потому, что он показан в обстановке частной квартиры, а потому, что в этой частной квартире не бьется пульс советской жизни”.

Под отчетом о диспуте, чтоб окончательно испортить настроение Леонову, была опубликована отдельная статья М. Бурского на ту же тему.

В статье автор сетует, что в “Волке” слишком “скучно трещат на сцене советские скворцы” — в том смысле, что если б шпион Лука Сандуков в пьесе был чуть поразговорчивее, то симпатии зрителей вообще оказались бы на его стороне: как тут не стать волком, когда такая тоска вокруг.