Новый Мир ( № 8 2009)

Мать навещала его едва ли не каждый день, один раз выбрался и он— помог отцу побриться, тому непременно нужно было побриться, и сын методично водил жужжащей электробритвой по его бледным щекам, стараясь достичь такой гладкости, какую отец считал для себя нормой. От этой гладкости зависело его настроение, и он очень старался: вверх-вниз, потом кругами… Нельзя было сделать тяп-ляп, тем более теперь, когда отец чувствовал себя почти беспомощным. Чего-чего, а этого он терпеть не мог, все надо было делать хорошо, а плохо, любил он говаривать, само получится. Плохо и получилось — несколько суток спустя сердце остановилось.

В ту минуту они как раз кормили трехлетнюю дочь, сидевшую за своим маленьким деревянным раскладным столиком на колесиках, который мог превращаться в высокий стульчик, и, чтобы скрыть слезы, он отвернулся к окну, к светлеющей за ним березе, и тут увидел, что они все заметили серенькую пичужку на форточке. Та заглядывала к ним в кухню, вертела головкой, блестела глазиком и как будто не собиралась улетать. Затем она перепорхнула на крестовину окна, словно попытавшись еще больше приблизиться к ним, несколько раз звонко щелкнула по стеклу клювиком, свистнула и, сделав небольшой вираж у окна, взмыла вверх. А у него мелькнула мысль, что, может, это душа отца прилетала проститься с ними.

Собачонка рыженькая, очень похожая на соседскую по даче, небольшого росточка, с коротеньким, словно обрубленным хвостиком. Она выскочила неожиданно с противоположной от лошади стороны оврага и застыла, увидев их.

— Собака.

— На Мухтара с дачи похожа.

— Может, это и есть Мухтар?

— Откуда здесь взяться Мухтару?

Пес и вправду был похож на дачного соседского Мухтара, типичный “дворянин” с умными карими глазками и черным бархатным носом.

С кошкой у них были непростые отношения, Мухтар любил забежать к ним на участок и, если видел кошку, с грозным рычанием мчался со всех ног к ней, отчего та либо тут же забиралась куда-нибудь повыше, на дерево или на крышу, либо сигала в кусты. Но бывало и так, что она сонно и равнодушно смотрела на Мухтара прозрачными зелеными глазами, как бы говоря: “Ну и что ты разоряешься, никто тебя тут не боится”.