Новый Мир ( № 8 2009)

Наверняка и про Диану не станет спрашивать. Он уже там. Уже бродит промеж валунов своих.

Сейчас, небось, ощетинится, затихнет.

Но Борис навалился локтем на стол, придвинулся поближе к Виктору:

— Лучше — знаешь, что? Давай на Новый год у родителей съедемся? А? Давай? Давно не были.

— Чего это ты вдруг?

— Я так и думал, что ты сейчас так скажешь.

— И что же? Вот я так сказал. Чего это ты вдруг?

— Почему — “вдруг”?

— Да так… Сам бежишь незнамо куда, а сам — “у родителей съедемся”…

В ответ Борис снова заулыбался, как в самом начале встречи — светло:

— Слушай… как же ты не поймёшь?

Виктор тишком, сдержав силу, шлёпнул ладонью по столу, вместо стука выбив из пластика визгливый скрип:

— Хватит! — и отвернулся раздражённо — и наткнулся взглядом на хвосты самолётов, настырно маячащие за стеклом.

Зажмурился. Подумал: “Скорей бы он ушёл”.

Приземистый родительский домик в Курске, в сонном переулке, укрытом тяжёлыми пригоршнями заснеженных еловых лап.

Как только высвободишься из голодных родительских объятий, в углу столовой, слева от телевизора, найдёшь взглядом ёлку. На ёлке допотопные, ещё советские, игрушки. С массивными металлическими прищепками. Когда игрушка бьётся, прищепка высовывает раздвоенный проволочный язычок. Упругий. Острый. Который больно колется, если хватаешь его неосторожно, спеша прибрать, пока не вошла мама…

На маме — белая кружевная кофта и праздничные серёжки с массивными рубинами.

Две принаряженные старушки в доме: ёлка и мама.

Отец встанет в сторонке, в молчаливой радости разглядывая гостей. Мама будет суетиться, метаться по комнате — распихивать сумки, предлагать всё сразу: разуться, сесть за стол, вымыть руки — послушать, как они с отцом с осени спорили-гадали, сумеют ли Боря с Витей выбраться в этом году. Скоро запыхается, подплывёт, растерянная, под бочок к отцу. Вдруг бросится к Любе, испугавшись, что до сих пор не успела и её как-нибудь приголубить.

Диана так и не побывала... собирались вчетвером в прошлом году, но сорвалось... в последний момент сорвалось...

Отец молодцевато хлопнет в ладоши: “Что ж, может, старый проводим?” С облегчением сядут за стол, к лоснящемуся холмику оливье,

к шампанскому, к льняным салфеткам с безглазыми петушками по краю, к осанистым, будто во фрак одетым, фужерам, которые от соприкосновения с вилкой поют чистейшими тенорами…

— Давайте за всё хорошее?