Новый Мир ( № 8 2010)

Этот взгляд ученого, признающего устройство природного целого как благо, нейтрализовывал объективно жестокие кадры. Сцены расправы одних особей над другими не выглядели дикостью и кошмаром, потому что между ними и зрителями находился голос Николая Дроздова. Ну и само количество таких сцен, как и степень откровенности в показе жизни животных в естественной среде, осторожно дозировалось. Официальная цензура и самоцензура выпускающих программу не могла корректировать жизнь животных, но управлять селекцией документальных кадров они вместе были способны.

Дело, конечно, не в коварном желании советского государства залакировать образ природы. Гармоничной ее видела вся закатная советская эпоха. И гармония природы противопоставлялась дисгармонии законов социума, пускай даже самого совершенного. От наивного благородного Ихтиандра (Владимир Коренев) в «Человеке-амфибии» (1961, режиссеры Геннадий Казанский, Владимир Чеботарев) и забавного дикаря Чудака (Сергей Юрский) в эксцентрической комедии «Человек ниоткуда» (1961, режиссер Эльдар Рязанов) до охотника Дерсу в «Дерсу Узала» (1975, режиссер Акира Куросава) природные, «естественные» люди становились центральными образами. Искусство разной степени сложности и разных эстетических свойств вело своих героев по одной дороге. Они были обречены выбывать из человеческого общества, для которого слишком чисты, целостны и простодушны.

Программа «Спокойной ночи, малыши!» выражала в образах игрушечных зверюшек новое самоощущение взрослых — они уже не считали идеалом образ самоотверженного борца или труженика, они хотели быть просто думающими и чувствующими людьми. Кстати, именно человеком доброго ума и умного сердца всегда выглядел Дроздов, подкупая аудиторию самой манерой держаться.

В середине 1990-х на постсоветском ТВ по соседству с Николаем Дроздовым, этим идеальным ученым-интеллигентом, возник Иван Затевахин, ведущий «Диалогов о животных». Его мощная фигура сразу напомнила зрителям совсем не об университетском лектории и не о кабинете ученого, лишь иногда выезжающего в экспедиции. Затевахин смотрелся так, будто изучал животных, обитая прямо в первозданной природе. Не случайно и студия программы была оформлена так, что напоминала усовершенствованный домик лесника или ученого-практика, ученого-отшельника, выезжающего в мегаполис крайне редко.