Новый Мир ( № 8 2010)

Роман тридцатилетнего жителя Днепропетровска Дмитрия Савочкина[22]тоже о шахте (впрочем, дело у него происходит «здесь и сейчас»). Но не только о шахте — о той прогнувшейся, мифологизированной реальности, которую создает вокруг себя шахтерский город. Отчасти — по Савочкину — эта измененная реальность одновременно и формируется наркотиками, и формирует среду, выжить в которой можно лишь в измененном состоянии сознания:

«Ключевая метафора поэмы[23]— наркотики: во-первых, единственный способ существования в этих условиях, во-вторых, фундамент государства. Государство и наркотики взаимосвязаны и взаимозависимы, государство контролирует оборот наркотиков, потому что это единственно работающий рычаг управления населением, которому не могут предложить экономических мотиваций; людьми, которые оказались в мире, который невозможно переносить без наркотиков. Именно из такого расклада возникают сюрреалистические эпизоды — достоевщина, гоголевщина, гофмановщина — раздвоения; и даже наркотик шахтерский называется „нацвай” (на цвай, на двоих)»[24].

Здесь тоже есть свой призрак шахты, свой Шубин — впрочем, нам предлагается другая версия этой легенды. На самом деле, как пишет Лев Данилкин, в XIX веке, чтобы определить, есть ли в шахте метан, одного из шахтеров заматывали в несколько шуб и посылали вперед со свечкой — чтобы взорвался один, а не все. Оттого и «Шубин» — закутанный в шубы.

Обе книги вышли в 2009 году, одна во «Времени», другая — в «Астрели», поэтому странные пересечения — и шахтер-трус, боящийся своей работы, и появление на страницах страшного Шубина — следует отнести к тем причудливым «резонансным» совпадениям, которые порождаются общим информационным полем.

Но роман Савочкина несравненно более жесткий, даже брутальный. Недаром Данилкин говорит о безусловном влиянии на Савочкина «Бойцовского клуба» Чака Паланика (Савочкин как раз и переводил «Бойцовский клуб»). Я бы добавила сюда еще и уже ставший хрестоматийным роман Филиппа Дика «Помутнение»  с его потерявшим самоидентификацию, отчужденным от самого себя героем.

Маркшейдер, пишет Лев Данилкин, — «тот, кто отвечает за проведение подземных коммуникаций, шахт», иными словами — «подземный, адский то есть человек. Ад — это когда, — вообще-то, XXI век и покрытие в твоем городе обеспечивают три оператора мобильной связи, но ты добываешь уголь так, как это делали в XIX веке. Ад не только под землей; общество деморализовано, заточено под самоуничтожение и переживает кризис самоидентификации»[25].