Новый Мир ( № 8 2013)

Когда Ерёменко спросили, о чем эти стихи и при чем здесь «термопара», он ответил просто: «Термопара — это же очень точно — человек состоит из двух половинок  —  одна реагирует так, другая эдак» [28] , — как будто читатели поэзии обязаны представлять себе термопару в действии. Для него самого это сравнение наглядно, а для читателя, узнающего про термопару из этих стихов, сравнение не столько раскрывает тему боли, сколько прикрывает ее, потому что «не положено смотреть» и называть прямым словом «не положено», обнажать «не положено» то, что происходит с душой человека, — такова стилистика Ерёменко. Два жеста, выдающие боль, остановлены стоп-кадром перед взрывом чувств. При этом стихотворение устроено по законам тонкой симметрии: двум половинкам человека-термопары соответствуют два четверостишия, в первом фонически раскручивается слово «термопара» — оно построено на созвучиях «пар-пра-ра-ар», все рифмы аранжированы на «р»; второе четверостишие звучит совсем по-другому — оно опирается на созвучие «плч», объединяющее слова «плач» и «плечо», все рифмующиеся слова аранжированы на «ч». Образная и звуковая структуры стихотворения изоморфны — «если все переиначить», если следует не «удар», а «плач» (оба слова в сильной, рифменной позиции), то соответственно меняется звучание стиха. Результат ли это «работы над словом», следование подсказкам поэтического слуха или принципу дзен? Эти вопросы не возникают, если событие стиха состоялось. o:p/

Язык техники для Ерёменко органичен и позволяет говорит о сложном —  о творчестве, например: o:p/

o:p   /o:p

Как измеряют рост идущим на войну, o:p/

как ходит взад-вперед рейсшина параллельно, o:p/

так этот длинный взгляд, приделанный к окну, o:p/

поддерживает мир по принципу кронштейна. o:p/

o:p   /o:p

Потусторонний взгляд. Им обладал Эйнштейн. o:p/

Хотя, конечно, в чем достоинство Эйнштейна? o:p/

Он, как пустой стакан, перевернул кронштейн, o:p/

ничуть не изменив конструкции кронштейна. o:p/

o:p   /o:p

К простейшим техническим приспособлениям — ростомеру, рейсшине и кронштейну приравнивается «длинный взгляд» поэта вместе с теорией относительности, сравнимой с перевернутым стаканом, — между этими полюсами простоты и сложности, между всеми этими сравнениями, отражающими друг друга, протянут «вопрос длины пустого взгляда». Техника помогает самому поэту увидеть свой взгляд и передать это видение, не упрощая темы. o:p/

Техницизмы сопровождают образы природы у Ерёменко, в частности — образ леса, преобладающий в его поэтических пейзажах. Лес «стоит промытый, как транзистор», «в густых металлургических лесах» идет «процесс созданья хлорофилла», «корабельные сосны привинчены снизу болтами /  с покосившейся шляпкой и забившейся глиной резьбой» — в последнем случае, в одном из, уже скажем, классических, стихотворений Ерёменко («Осыпается сложного леса пустая прозрачная схема…») лес оказывается механизмом времени, сначала заслоняющим, а потом открывающим точку встречи прошлого, настоящего и будущего. В лесу, как и во всей природе, идет иррациональный сверхтехнический процесс («За огородом начинался лес…»); «природа есть не храм», — повторяется дважды у Ерёменко, но если продолжить по Базарову, то и не мастерская, и человек в ней не работник; в лучшем случае — деталь в ее непостижимом механизме: o:p/

o:p   /o:p

О, Господи, я твой случайный зритель. o:p/

Зачем же мне такое наказанье? o:p/

Ты взял меня из схемы мирозданья o:p/

и снова вставил, как предохранитель. o:p/

o:p   /o:p

Рука и рок. Ракета и носитель. o:p/

Когда же по закону отрицанья o:p/

ты отшвырнешь меня в момент сгоранья, o:p/

как сокращенный заживо числитель? o:p/

o:p   /o:p

Убей меня. Я твой фотолюбитель. o:p/

На небеса взобравшийся старатель o:p/

по уходящей жилке золотой. o:p/

o:p   /o:p

Убей меня. Сними с меня запой o:p/

или верни назад меня рукой — o:p/

членистоногой, как стогокопнитель. o:p/

o:p   /o:p