Для полноты картины добавлю, что киевское духовенство изо всех сил призывало в своем воззвании не поддаваться на провокации “темных и злонамеренных людей”, распространяющих по городу позорные призывы к расправе с евреями (№ 157); что Пензенский епархиальный съезд (№ 198) воззвал к терпимости по отношению к самим церковным служителям (“Ведь пастыри и клирики вместе с вами, мирянами, несли вековое ярмо рабства и насилия, а теперь вы, получив свободу, хотите воспользоваться ею одни. <…> Не лишайте себя, хотя бы временно, церковных служб и св. таинств…”). И это были не единичные призывы к недопустимости самоуправного изгнания “проштрафившихся” священников из приходов.
Почти каждый третий пастырь приветствовал открывшиеся возможности свободного управления делами Церкви и освобождение церковных дел от светских чиновников (“иногда маловерующих или даже просто еретиков, которые глумились над архиереями…”).
А в одной резолюции (№ 234; Полтавский епархиальный съезд, 3 — 6 мая 1917 года) вдруг встретилось имя того, кто очень скоро отделит Церковь от государства и кто называл проявление религиозных чувств… труположеством. Приветствуя перемены и надеясь на учреждение республики, полтавчане посчитали “совершенно недопустимыми всякие выступления против нового строя со стороны отдельных членов духовенства, а так и других граждан”. И — далее: “Собрание протестует против давления на него разных партий, считая это явление гибельным для отечества, почему и считает необходимым
И уж конечно, сообщая в своем послании (№ 237), что “царский престол окружали
Александр Твардовский.
Рабочие тетради 60-х годов. Публикация В. А. и О. А. Твардовских. Примечания В. А. Твардовской. — “Знамя”, 2004, № 5.