Новый Мир ( № 9 2008)

“Но чем ясней, кто кроется за героями, тем очевиднее, что отношения этого текста с реальностью слишком уж прямолинейны. И ощущение, будто читаешь не художественный роман, а очередную красивую и умную колонку Архангельского, все нарастает. Ткань повествования трещит и рвется от обилия авторских наблюдений, мыслей, от всей этой документальности и злободневности. Нет, „Цена отсечения” все же никак не классический роман. Это произведение в специфически „архангельском” жанре, не подлежащем тиражированию, органично сочетающем публицистику и художественность. Все лучшие книги Архангельского в этом жанре и написаны — и биография Александра I, и недавняя „1962. Послание Тимофею”...”

Майя Кучерская.Вечные ценности. Грех — не беда. — “Ведомости”, 2008,

№ 117, 27 июня.

“Случилось событие исключительной важности. Я не про футбол. В свет вышла первая за последние десятилетия непереводная светская сказка об искушении, соблазне и бесах. Не придурковатых фольклорных чертиках, а самых настоящих бесах — умных обманщиках, сражающихся за человеческую душу. Сказка называется „Агата возвращается домой” (М., „Гаятри”). <...> Линор Горалик заговорила на темы, которые в современной русской литературе практически не обсуждаются. (Исключения есть, но их ничтожно мало.) <...> Никто из нынешних писателей (да и режиссеров) не описывает грех как нарушение нормы, потому что представления об этой норме так восхитительно расплывчаты и неточны. Жизнь, знаете ли, сложнее… Ни „Анны Карениной”, ни „Бесов” не может появиться сегодня не потому, что нет Толстых и Достоевских, а потому, что нет авторов, готовых пережить падение своего героя как катастрофу. Точно малые дети, современные художники зажмуриваются как раз в этом месте. Ну, кроме Линор Горалик. Но и она недаром заговорила о механизмах искушения и дьяволе на языке архаичного жанра — сказки, словно бы понимая: в нормальном романе и говорить-то об этом неловко”.

Максим Лаврентьев.Когда отступает граница. Стихи. — “Литературная Россия”, 2008, № 25, 20 июня.

Девять лет прошло с тех пор,

Как еще в двадцатом веке

Хлебникова я попер —

Книжку из библиотеки.

Пусть ее читал у них

Только раз какой-то дятел,

Нет, конечно, прав таких,

Чтобы я ее попятил.

Удивляюсь сам себе:

Как сподобился на это?

Многое в моей судьбе

Остается без ответа.

Владимир Личутин.Взгляд. — “День литературы”, 2008, № 6, июнь.