Новый мир: О бедных ликанах замолвите слово (СИ)

Уже в полусне Северусу вдруг пришла в голову мысль, что ответ всегда был рядом, только он не хотел его замечать. Закрывался, старался как можно быстрее выпихнуть незваного гостя из своего сознания. А нужно было полностью открыться и выслушать, ведь кто, как не сам Хогвартс лучше всего понимает сложившуюся ситуацию.

Устроившись поудобнее, Северус полностью опустил ментальную защиту, на всякий случай, отключив даже щиты метки. И в то же мгновение на него обрушился поток мыслеобразов, явно пришедших извне. Картинки неслись с бешеной скоростью, лишь малую часть из них Северусу удавалось остановить хотя бы на мгновение. Но даже этого хватило, чтобы увидеть Филча, совершавшего ранний обход своих владений, приготовления к завтраку в большом зале и даже Миртл с Марлоу, мирно дремавших в Выручай-комнате.

Северус напрягся, раньше ему почему-то в голову не приходило, что всё происходившее на территории школы во время отлучки Дамблдора станет известно тому после возвращения. Отбросив эти мысли, он вновь сосредоточился на связи с замком. Казалось, Хогвартс интересом наблюдает за ним. Северус поделился с ним своими последними мыслями, выпихивая их на поверхность сознания, чтобы это странное существо без труда смогло увидеть их.

Он не был до конца уверен, что замок понял его, однако удивительное чувство успокоения захватило его разум, словно смывая все сомнения и беспокойство. Северус мягко направил своё внимание к последней картинке, отпечатавшейся в памяти: Марлоу свернулся калачиком неподалёку от чёрной глыбы, отражавшей свет свечей блестящей поверхностью.

Хогвартс быстро понял его и развернул перед мысленным взором Северуса последнее изображение. Поначалу картинка не двигалась, словно маггловский фильм на стопкадре, но потом изображение ожило, Северусу казалось, что он смотрит глазами Хогвартса, если это вообще было возможно. Теперь он в полной мере ощущал их связь, и это было удивительное чувство.

Блестящий камень завладел вниманием Хогвартса, словно тот пристально изучал новое для себя явление. Северус видел, что база полностью истощена, Хогвартс забрал всю её энергию себе и явно был не против полакомиться ещё, он словно ластился к Северусу, выпрашивая вкусняшку.

— Ладно-ладно, — пробормотал тот вслух, внезапно понимая, с какой целью ему это всё показали. — Подожди немного, не всё сразу.

Казалось, его поняли. Изображение Выручай-комнаты потускнело, а потом и вовсе пропало. Северус почувствовал, что его оставили наедине со своими мыслями. Хогвартс словно задремал, но уже не для того, чтобы сохранять последние крупицы энергии, а просто потому, что ему так хотелось.

Северус облегчённо выдохнул и восстановил ментальные щиты, гадая, чувствует ли Петуния поместье Салазара так, как сам Северус чувствует Хогвартс. Если да, то теперь им определённо было что обсудить.

========== Глава 41 ==========

Вальбурга Блэк последние дни только и делала, что размышляла о своём нынешнем положении. И ей в этом никто особенно не препятствовал. Изредка появлялся Кричер или кто-то ещё из странных домовиков этого дома, но удостоверившись, что ей ничего не нужно, они быстро ретировались.

Вальбурга не смогла сдержать горький смешок. Что ей в таком состоянии могло быть нужно? Да и кто она теперь? Мёртвой Вальбурга себя не ощущала, живой, впрочем, тоже. А последние месяцы её сознание всё больше затуманивалось. Вспоминать свою жизнь становилось всё труднее.

Она помнила сыновей, помнила дорогих племянниц, но ей было невероятно сложно сопоставить воспоминания и реальность. Эти люди, приходившие к ней, они были совсем не похожи на тех детей, которыми их помнила Вальбурга. Всё сложнее становилось разделять прошлое и настоящее.

Вальбурга снова тяжело вздохнула и поднялась на ноги. Кресло тут же исчезло, то ли повинуясь её воле, то ли просто перестало существовать. Она вообще сомневалась, что тут хоть что-то могло существовать. Все созданные ею предметы вроде бы были осязаемыми, но стоило ей отвлечься, как всё рассыпалось в прах. Совсем как её жизнь.

В этом Вальбурга почему-то была уверена, хотя последние её прижизненные воспоминания давно уже стёрлись. Но самым паршивым было то, что стирались не все воспоминания, какие-то обрывки всё-таки сохранялись, зачастую не слишком приятные. Вальбурга прекрасно помнила, как в порыве бессмысленной и бесконтрольной ярости выжигала имена с гобелена, предавая тем самым память предков.

Тогда ей это казалось правильным. Сейчас же она была рада, что хотя бы частично им удалось сгладить причинённый ею вред. Исправить удастся далеко не всё, но Вальбурга надеялась, что у её мальчиков всё получится.

Мысли вновь начали путаться, она вздохнула и огляделась по сторонам. Как обычно — пустота. Вальбурга могла создать здесь что-нибудь, но всё созданное ею не имело цвета, не было настоящим. Разве что любимое кресло ей удавалось лучше всего.