Новый мир. Правила жизни

  Да, я уже в этом мире больше десяти дней! И за это время успел привыкнуть к некоторым особенностям этого мира. Я уже вполне спокойно, через амулет, общался с разными разумными, без проблем ориентировался по деревне, немного подучил язык гномов. Нет, слов то я знаю теперь предостаточно, только основная их часть – ругательства, так любезно подсказанные Дриком. Этот гном, к слову говоря, оказался неплохим мужиком. Мы с ним хорошо общались, а потом, когда он уже отправлялся в дорогу, расстались хорошими знакомыми, если не друзьями.

  Больше всего я общался именно с этим гномом. Он оказался не просто наемником – у гнома обнаружился талант. Причем, талант далеко не простой. Он умел писать стихи. Если кто-то сейчас фыркнул и сказал, что подобрать рифму легко, то я с ним соглашусь. Рифму подобрать и в самом деле легко, но вот написать настоящий стих – это, увы, простым обывателям не дано. Настоящие поэты пишут свои стихи в те редкие моменты, когда их посещает муза. В эти моменты сердце начинает бешено колотиться, все мысли уходят из головы, а в голове уже есть целостная картина стиха, первые строчки которому уже положены. И дай бог оказаться под рукой бумаге с ручкой.

  Так вот, талант Дрика не вызывал сомнений. Я случайно узнал о его таланте, когда мы разговорились за кружкой пива одним вечером. Такие разговоры, неформальные и без обязательств, часто начинают искать продолжение в совершенно новых темах. И так наши разговоры зашли о литературе.

  Честно скажу – моему удивлению не было границ. В этом мире, имея печатные станки и возможность издавать огромные по меркам средневековья тиражи книг, эти самые книги не были популярны. Я вам больше скажу – художественная литература, да и научная с документальной, возводилась в ранг артефактов. Точнее говоря, подобные книги, да и любые другие, были огромной редкостью, имеющиеся лишь в домах богатых и высокопоставленных лиц. В том смысле, что все о них знают, но никто ни разу не прикасался.

  Более того, менестрели, писатели и поэты считались в этом мире равными бродягам и нищим. Их искусство презиралось! И это меня поразило до глубины души! Я, слава богу, раньше жил рядом с библиотекой и частенько брал оттуда разные романы, в том числе и классику. К сожалению, на покупку книг денег у меня не было, но я находил возможность читать и читал! Мне это нравилось! Нравился сам процесс. Поэтому меня, частого члена районной библиотеки, которого библиотекари знают в лицо и частенько угощают чайком, ситуация поразила до глубины души!

  И Дрик, так же не нашедший свободы творчеству, тем не менее, писал. Его стихи были очень красивы. Они были пусть и не всегда ритмичны и рифмованы, но в них было столько души и чувств, что мелкие недостатки просто затирались! И вот гном прочитал мне одно из своих стихотворений, которые записывал в потрепанную книженцию:

  Наш мир стал немощным и падким,

  Погряз во лжи и наслаждении.

  Правда мрет под ложью сладкой,

  Не видно миру уж спасенья.

  Возвысились те пожеланья,

  Что низменны. Ужасны. Гадки.

  И скрыли мира увяданье,

  Блеск злата, подлые подкладки.

  Давно уж в мире не в чести,

  Без денег встать за отчий дом.

  Приходится простым нести

  Бремя, чтоб накрыт был стол.

  Ведь как живется беднякам?

  Так, как желают богачи.

  Трудом живут по медякам.

  А те лишь златом за 'молчи'.

  Продаться можно за гроши,

  Врагу. За то, что друг дал меньше,

  И правят миром богачи,

  Живут судьбой противной, грешной…

  Естественно, я слушал далеко не рифмованный русский перевод амулета. Но я специально попросил Дрика заново прочитать этот стих, который, к слову, гном не закончил, но на этот раз я отложил переводилку в сторону. И должен сказать, что стих все равно затронул душу, пусть я и не понимал слов. Жаль, такого таланта у меня нет. Хотя, может и есть, да нет возможности ему раскрыться.

  Я в меру своих способностей перевел этот стих вместе с рифмой и ритмом на великий и могучий. Как же хорошо, что проблем с бумагой и пишущими приборами вроде очень популярных здесь карандашей, здесь нет. Да, тут уже есть довольно приличные карандаши, качеством намного выше тех, к которым я привык пользоваться на Земле. Они практически не портятся в воде, их тяжело сломать, одного хватит на довольно длительный срок. К сожалению, стирать карандашные записи нет возможности, да это уж не такая проблема, чтобы из-за нее беспокоиться.

  У меня тоже была книжка. Ну как книжка – это были чистейшие листы бумаги в твердой обложке. При желании, можно было написать все что угодно, не беспокоясь о пропаже или порче записей – делали книги гномы на совесть. И в эту книжку, на первой же странице, я сделал запись: '12 июля 2014 года в 10:43 по московскому времени я, разговаривая с гномом по имени Дрик, услышал красивый стих из его уст. Впредь постараюсь собрать как можно больше произведений местных писателей, так как в этом мире не просто с литературой'.