Новый мировой порядок

В-пятых, университетское образование потеряло прежнюю национальную цельность. Между 1900 и 1940 гг. содержание американских учебников по своей идейной направленности колебалось в схеме «нейтрализм-патриотизм-национализм-шовинизм» между патриотизмом и национализмом. Начиная с 1960 г… «большинство учебников колебалось между нейтрализмом и патриотизмом». Исчезли патриотические военные истории, «дававшие детям политические идеалы»[598]. Исследование 22 учебников последних десятилетий XX века показало, что только несколько текстов из многих сотен «несли патриотический заряд». В большинстве учебников абсолютно не упоминаются о прежних традиционных героях — Патрике Генри, Дэниэле Буне, Поле Ривере. Общий вывод: «Морализм и национализм более не в моде»[599].

В Стэнфордском университете обязательный прежде курс истории западной цивилизации оказался замененным курсом, фиксирующим обучение на изучении меньшинств, народов «третьего мира», истории женщин. Последовало изменение курсов в Беркли, Университете Южной Калифорнии, Университете Миннесоты и других университетах. В конце XX в. историк Артур Шлесинджер-мл. пришел к выводу, что «студенты, которые оканчивают 78 процентов американских колледжей и университетов, не обращаются к истории западной цивилизации вовсе. Целый ряд высших учебных заведений — среди них Дартмут, Висконсин, Маунт Холиок — требуют завершения курсов по третьему миру или этническим исследованиям, но не по западной цивилизации»[600]. Результат движения в этом направлении обобщила С. Стоцки: «Исчезновение американской культуры в целом»[601]. А Н. Глейзер в 1997 г. провозгласил «полную победу мультикультурализма в общественных школах Америки»[602]. В начале XX в. ни один из пятидесяти лучших университетов Соединенных Штатов не требовал обязательного прохождения курса американской истории, что сняло вопрос об изучении общих основ американского общества. Только четверть студентов элитарных университетов смогла идентифицировать источник слов «правительство народа, для народа, посредством народа». Хантингтон приходит к горькому выводу: «Люди, теряющие общую память, становятся чем-то меньшим, чем нация»[603].

В-шестых, получил шанс мулътикулътурализм, заменяющий собой прежний «плавильный тигель», ставший символом многовековой англосаксонской идентичности Соединенных Штатов. Разумеется, мультикультурализм вызрел не сразу. Угрозу перерождения в США начали ощущать еще в начале XX в., когда явственно ослаб главный — европейский ингредиент «плавильного котла», что стало сказываться на самоидентификации прежде единой американской нации. Президент Теодор Рузвельт, подчиняясь растущему давлению, вынужден был поддержать идеи Лиги сокращения иммиграции. В дальнейшем он первым среди американских глав исполнительной власти выступил за радикальную реформу иммиграционных законов в сторону их запретительности: слишком много не-англосаксов прибывает в Америку, «ухудшая» сложившуюся в стране этническую основу, грозя расколом общества, вплоть до социальной дезинтеграции. То были отдаленные раскаты грозы.

В 1963 г. Н. Глезер и Д. Мойнихэн опубликовали своего рода манифест сил, противостоящих «плавильному тиглю». Эти авторы утверждали, что «отчетливо выраженные язык, признаки культуры и обычаи теряют свою отчетливость лишь во втором поколении, а чаще всего в третьем». И они утверждали, что потеря явных изначальных признаков — явление сугубо негативное, что «большой Америке требуется цветение всех разнообразных этнических цветов», что приобретаемый иммигрантами новый опыт в Америке нужно присовокупить к прежним социальным формам»[604].

В 1970 г. конгрессмен Р. Пучинский (представлявший Чикаго) выдвинул законопроект «Об этнических исследованиях», который, будучи принятым, обязал федеральное правительство содействовать оживлению отдельных этнических величин в США. Вызрело — впервые в американской истории — настоящее противостояние «мультикультурализма» и «англо-конформистской» культуры. Мультикультуралисты стали утверждать читающую публику, что, хотя они представляют собой меньшинство сейчас, им принадлежит будущее. Они говорили о времени, когда Америку нельзя будет назвать «культурно компактной группой»[605]. С окончанием холодной войны американцы польского происхождения (как и многие другие восточно-европейцы) так или иначе усилили свой интерес к странам своего прежнего проживания, усиливая тем самым позиции мультикультуралистов. Их целью становится решительный вызов «англо-конформистам» Америки. Мультикультуралисты обращаются к тому будущему Америки, в котором Соединенные Штаты «никогда более не будут едиными, когда в стране более не будет культурно определяющей группы»[606].