Новый мировой порядок

Судя по всему, лидеры Запада попросту не хотят открывать Путину неприятную для него истину. Ни одна из западных столиц не желает оказаться прямым ментором Кремля в цивилизационных вопросах, ибо это означало бы принятие обязательств, связанных с огромной ответственностью за итоги российских реформ. Следуя такому пути (в 90-е годы) без учета состояния общества, Запад скоро разочаровался в результативности собственных усилий и не захотел оказывать России более существенную помощь. А сегодня он уже и на деле утратил подобные возможности. Западные лидеры предпочитают просто петь гимны глобализации, сближению, прелестям совместного разрешения проблем, вашингтонскому консенсусу. Менее всего «восьмерка» хотела бы предъявлять Путину жесткие претензии. Она не рискует каким-либо неаккуратным или непродуманным шагом спровоцировать отчуждение России в ситуации бурного усиления самостоятельности Китая.

И все же могучая Россия страшит Запад. В США все громче слышны голоса тех, кто предостерегает: «Россия устремилась к структурной военной реактивации советского типа, которая приведет к полномасштабной милитаризации в качестве главного приоритета, к восстановлению прав государственной собственности, возвращению нации «назад к будущему». <…> Возвращение России в виде «московской сверхдержавы» угрожает мировой дестабилизацией»[919]. Другие считают, что еще не все потеряно. Внушительная часть американских специалистов по России полагает, что можно опереться на Путина и его возможного преемника в том, что они называют продолжением «петровской вестернизации», благотворной даже в условиях ослабления страны.

Как не поверить в лучшее, если президент Путин открыто выступил за «главенство закона», за введение в торговый оборот земли, за построение современной банковской системы, за цивилизованное управление крупными корпорациями, за антитрестовское законодательство, за умеренный федерализм, за национальные проекты. Подобные инициативы Кремля успокаивают смутившихся аналитиков США и вселяют в них надежду на возможность «вернуться на почву здравого смысла» даже там, где эта почва весьма зыбка, — в России.

Окажутся ли указанные основания для подобных упований сильнее очевидной склонности России к традиции, авторитаризму, государственным привилегиям? За океаном полагают, что огромная пропасть между внушительным потенциалом России и реальными практическими шагами по его использованию сохранится еще долго. Думается, что после 2008 года новая реальность — национальные проекты — окажутся способными сдвинуть проблему с мертвой точки, если только отношение к ним будет серьезным, а не декоративно-популистским.

Последний элемент могущества. Через несколько лет личный состав американских вооруженных сил будет втрое превосходить аналогичный показатель российской и китайской армий. Столь же значительным станет разрыв и по показателям оборонного производства. Как уже говорилось, стоит американцам удвоить долю военных расходов в своем бюджете, Россия окажется в весьма сложном положении.

И все же, по мысли американских экспертов, «московитский» режим может на какое-то время оказаться полезным для России, фактически не имеющей сегодня военных союзников. (Когда-то, между Иваном Великим и Петром Великим слабеющие Швеция, Польша и Оттоманская империя невольно прикрывали Москву от Запада. Однако не приходится рассчитывать на то, что Путин сможет обеспечить технологическую революцию и в долгосрочной перспективе — а ведь только она может обеспечить прогресс на бескрайних просторах.

Если успех экономических, политических и военных реформ Путина, направленных на сближение с Западом, весьма сомнителен, то обновление военно-промышленного комплекса, напротив, видится американским аналитикам начинанием, вполне реалистичным и имеющим значительные шансы на полномасштабное осуществление. России не привыкать к концентрированию ресурсов и человеческого потенциала в деле обороны. На протяжении XX века страна успешно укрепляла свою обороноспособность, и сейчас нет оснований сомневаться в том, что она снова сможет мобилизовать свои ресурсы в этом направлении.

Советский Союз был, а нынешняя Россия и остается, структурно милитаризованной страной. Советская экономика использовалась правящей элитой, прежде всего, для решения военно-промышленных задач. Экономическое развитие СССР, начиная с 1930-х годов, определяли генеральный штаб и военно-промышленный комплекс. И, как полагают в ЦРУ[920], вовсе не военное-промышленное напряжение нанесло решающий удар по конкурирующему с Соединенными Штатами Советскому Союзу.