Новый мозг

Грядет новая эпоха, но в нашем распоряжении есть нечто такое, в чем материализованы те изменения, которые я описываю. Это «нечто» находится непосредственно у нас в голове. Наш мозг разделен на два полушария. Левое полушарие отвечает за последовательность, логику и анализ, правое – за нелинейное мышление, интуицию и целостность. Часто эти различия подают в чересчур упрощенном виде. Кроме того, выполняя даже простейшие операции, мы задействуем оба полушария мозга. Однако научно установленные различия в их работе – отличный материал для метафоры, которая позволяет нам объяснить настоящее и управлять будущим. На сегодняшний день характерные для предыдущей эры левополушарные качества, определявшие жизнь в Информационном веке, остаются необходимыми, но их одних уже недостаточно. А те качества, которыми мы прежде пренебрегали, которые считали чем-то легкомысленным, то есть правополушарные качества (умение изобретать и сочувствовать, веселиться и искать смысл жизни), все сильнее будут влиять на конечный результат: кто-то окажется победителем, а кому-то суждено плестись в хвосте. И чтобы мы добились профессионального успеха и личностной самореализации, и отдельные люди, и семьи, и организации должны развить в себе новое целостное сознание.

Несколько слов о том, как устроена эта книга. Пожалуй, ничего необычного в том, что книга «Будущее за правым полушарием» сама по себе – общая концептуальность и глубокое проникновение. В первой части («Концептуальный век») описывается общая идея книги. В первой главе говорится об основных различиях между левым и правым полушариями и объясняется, почему устройство мозга может послужить выразительной метафорой для описания контуров нашего времени. Во второй главе я объясняю (прямо и просто, в расчете на самого левополушарного читателя), почему так случилось, что три мощных социально-экономических фактора – изобилие, Азия и автоматизация – толкают нас в объятия Концептуального века. В третьей главе раскрываются понятия «общая концептуальность» и «глубокое проникновение», а также объясняется, почему ритм современной жизни будут определять люди, развившие в себе эти способности.

Часть вторая («Шесть чувств») – глубокое проникновение. В ней говорится о шести основных категориях, которыми должны овладеть те, кто хочет чувствовать себя свободным в ландшафте, формирующемся на наших глазах. Дизайн. Сюжет. Симфония. Эмпатия. Игра. Смысл. Каждому из этих шести чувств посвящена отдельная глава, в которой объясняется, как заставить то или иное чувство работать на пользу человеку в бизнесе и в повседневной жизни. Наконец, в конце каждой главы имеется отделенное страницей «Портфолио» – набор техник, тренингов и литературы, которые я собирал во время своих поездок и разысканий и которые помогут вам развить или обострить то или иное чувство. (Инструменты, которые предлагает автор, включая книги, журналы, посещение музеев, участие в фестивалях и тому подобное, даются как пример. Их описание позволяет читателю подобрать доступные в России (и других странах) средства и мероприятия, аналогичные американским. – Ред.)

В девяти главах, составляющих эту книгу, мы коснемся самых разных материй. Мы посетим клуб смеха в Бомбее, пройдем по коридорам американской школы, где старшеклассников учат дизайну, научимся распознавать дежурную улыбку на лицах людей в любой части мира. Это путешествие начинается с понимания того, как работает мозг и что в первую очередь необходимо, чтобы всем этим пользоваться. Поэтому точка, с которой мы стартуем, – это Национальный институт здоровья в городке Бевезда (штат Массачусетс), где я лежу на спине, стянутый ремнями и брошенный в пасть огромной, размером с гараж, машины, которая посылает в мой череп электромагнитные импульсы.

Часть первая Концептуальный век

Глава 1 Возрождение роли правого полушария

Сначала мне к пальцам цепляют электроды, чтобы выяснить, сильно ли я потею. Если я попытаюсь слукавить, меня разоблачит повышенное потоотделение. Потом меня подводят к откидному креслу. Оно обложено голубой гофрированной бумагой, вроде той, что шуршит под ногами, когда ты залезаешь на кушетку в кабинете врача. На лицо мне цепляют маску-клетку; она напоминает намордник, который был на Ганнибале Лекторе[3]. Я дергаюсь. Это я зря. Лаборантка достает катушку скотча.

– Вы не должны шевелиться, – говорит она. – Нам придется зафиксировать вашу голову.

За стенами исполинского правительственного здания идет легкий мартовский дождь. А внутри – в самой середине зябкого подвального помещения – мне сканируют мозг. Я прожил со своим мозгом уже сорок лет, но никогда прежде, собственно говоря, его не видел. Я видел изображения и снимки чужих мозгов, но у меня не было ни малейшего понятия, как выглядит мой собственный и как он работает. Теперь же подвернулся случай.