Читаем Новый мученик за Христа воин Евгений полностью

И еще я хотел сказать несколько слов. Недавно в Сретенском монастыре совершалась канонизация священномученика Илариона, епископа Верейского. Господь показал, что такое святой, когда он прославлен Самим Богом. Кто был хоть однажды на прославлении святого, тот знает, как это совершается. В момент Божественной Литургии, когда поют «Со святыми упокой», а потом — «Во блаженном успении вечный покой», произносятся те слова которые мы слышим каждый день, поминая усопших, и которые вся Церковь поет теперь торжественно, уже как победную песнь. И мы вдруг являемся свидетелями, прежде, чем объявят о прославлении этого человека, что он святой. «Со святыми упокой» — и благодать святости, благодать победы Христовой наполняет Церковь. Это значит, что Церковь домолилась до Бога, и Бог свидетельствует, что молитвы ее приняты, что со святыми упокоевается этот человек, и что ему вечная память, память, которая у Бога, которая всегда. И только после этого объявляется с амвона указ о причислении к лику святых этого прославленного Богом святого, и мы поем ему величание.

Хотя мы все знаем, что подвиг мученичества — это уже святость, по всем правилам Церкви апостольским и святоотеческим, мученик за Христа — это слава Церкви, святой вместе со Христом, тем не менее, мы молились сейчас заупокойной службою. Но это совершается в несомненной надежде, что молитва, «со святыми упокой» и «вечная память», исполнится его скорым прославлением. Аминь.

На 4-й странице обложки помещена фотография нательного креста воина Евгения. В настоящее время этот крест находится в храме святителя Николая, что в Пыжах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

МОЛИТВА, ИМЕЮЩАЯ СИЛУ: ЧТО ЕЙ ПРЕПЯТСТВУЕТ?
МОЛИТВА, ИМЕЮЩАЯ СИЛУ: ЧТО ЕЙ ПРЕПЯТСТВУЕТ?

Два первых и существенных средства благодати — это Слово Божье и Молитва. Через это приходит обращение к Богу; ибо мы рождены свыше Словом Божьим, которое живет и пребывает вовеки; и всякий, кто призовет имя Господне, будет спасен. Благодаря этому мы также растем; ибо нас призывают желать чистое молоко Слова Божия, чтобы мы могли расти таким образом, а мы не можем возрастать в благодати и в познании Господа Иисуса Христа, если мы также не обращаемся к Нему в молитве. Именно Словом Отец освящает нас; но нам также велено бодрствовать и молиться, чтобы не впасть в искушение. Эти два средства благодати должны использоваться в правильной пропорции. Если мы читаем Слово и не молимся, без созидающей любви мы можем возгордиться этим знанием. Если мы молимся, не читая Слова Божия, мы будем в неведении относительно Божьих намерений и Его воли, станем мистиками и фанатиками, и нас может увлекать любой ветер учения. Следующие главы особенно касаются молитвы; но для того, чтобы наши молитвы могли соответствует воле Божьей, они должны основываться на Его собственной воле, открытой нам; ибо от Него, и через Него, и к Нему все; и только слушая Его Слово, из которого мы узнаем Его намерения по отношению к нам и к миру, мы можем молиться богоугодно, молясь в Святом Духе, прося о том, что Ему угодно. Эти обращения не следует рассматривать как исчерпывающие, но наводящие на размышления. Эта великая тема была темой пророков и апостолов и всех богоугодных людей во все века мира; и мое желание, издавая этот небольшой том, состоит в том, чтобы побудить детей Божьих стремиться молитвой «двигать Руку, которая движет миром».

Aliaksei Aliakseevich Bakunovich , Дуайт Лиман Муди

Протестантизм / Христианство / Прочая религиозная литература / Религия / Эзотерика
Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)
Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

Книга посвящена исследованию святости в русской духовной культуре. Данный том охватывает три века — XII–XIV, от последних десятилетий перед монголо–татарским нашествием до победы на Куликовом поле, от предельного раздробления Руси на уделы до века собирания земель Северо–Восточной Руси вокруг Москвы. В этом историческом отрезке многое складывается совсем по–иному, чем в первом веке христианства на Руси. Но и внутри этого периода нет единства, как видно из широкого историко–панорамного обзора эпохи. Святость в это время воплощается в основном в двух типах — святых благоверных князьях и святителях. Наиболее диагностически важные фигуры, рассматриваемые в этом томе, — два парадоксальных (хотя и по–разному) святых — «чужой свой» Антоний Римлянин и «святой еретик» Авраамий Смоленский, относящиеся к до татарскому времени, епископ Владимирский Серапион, свидетель разгрома Руси, сформулировавший идею покаяния за грехи, окормитель духовного стада в страшное лихолетье, и, наконец и прежде всего, величайший русский святой, служитель пресвятой Троицы во имя того духа согласия, который одолевает «ненавистную раздельность мира», преподобный Сергий Радонежский. Им отмечена высшая точка святости, достигнутая на Руси.

Владимир Николаевич Топоров

Религия, религиозная литература / Христианство / Эзотерика