Новый Ной

Так началось писание «Под пологом пьяного леса», правда, должна сознаться, не слишком прилежное, пришлось нам с Софи поочередно подталкивать автора.

— Когда вы, фурии, поймете, что я не машина, что не могу просто открыть кран, и поехали. Если бы только это было возможно… Я должен ждать, когда на меня найдет вдохновение. А вы ведете себя, точно эти отвратительные субъекты, когда твердят мне, что нет ничего легче, чем сочинить книгу, они и сами взялись бы, будь у них время. Так вот, предлагаю вам — попробуйте сами!

Несмотря на все препирательства и сердитые взгляды, книга в конце концов была написана, и я даже не знаю, кто из нас испытал большее облегчение. Нежелание Даррелла отчитаться именно об этой экспедиции легко объяснить, ведь как-никак она сложилась неудачно, однако Спенсер Кертис-Браун успокаивал нас:

— Пойми, Джерри, люди обожают читать про неудачи. Это помогает им чувствовать, что автор тоже человек. Даже если затея частично удалась — все равно интересно.

Нас ободрило известие, что «Гончие Бафута» вошли в одну весьма престижную серию, и в честь этого события Спенсер закатил в отеле «Савой» шикарный обед для нас. В приливе энтузиазма Даррелл поддался уговорам и пообещал написать для издательства «Коллинз» детскую книгу по материалам экспедиций в три разные страны, вошедшим в «Перегруженный ковчег», «Три билета» и «Под пологом пьяного леса». Отличная, казалось бы, идея, да только нам с Софи в жизни не доводилось переживать столько страданий на ниве литературы. Почему-то Даррелл никак не мог заставить себя закончить эту книгу, и мы с Софи, доведенные до отчаяния, сами сочинили заключительную главу. Разумеется, гений с презрением отверг ее, но наша попытка вдохновила его на решающее усилие, и он довел дело до конца.

— Джерри, дорогой, — обратилась я к нему однажды, — почему бы тебе не ввести систему вроде той, какой руководится Ларри? Каждое утро он пишет две тысячи слов, чтобы остальную часть дня посвятить другим занятиям.

Даррелл тяжело вздохнул.

— Поверь, я был бы рад, но в том-то и разница, что он любит писать, а я нет. Для меня писание — просто способ заработать деньги, чтобы работать с животными, и все. Меня нельзя назвать серьезным писателем в строгом смысле слова, я лишь литературный поденщик, которому повезло со сбытом всего, что он сочиняет.

Мы уже начали действовать друг другу на нервы, так что весьма кстати Ларри, назначенный в это время заведующим бюро информации на Кипре, пригласил нас в гости. Зная, с каким увлечением Джерри занимается киносъемкой, он предложил ему сделать фильм об этом острове. Джерри не нуждался в предлогах, чтобы на время отдохнуть от «Острова пудингов» (то бишь Великобритании), и вот мы уже снова копаемся во всевозможных видах снаряжения.

Однако перед отъездом Джерри попросили выступить с лекцией в Королевском фестивальном зале в Лондоне. Даррелл был в ужасе, но Харт-Дейвис считал, что лекция может стать хорошей рекламой для его книг, и в конце концов он согласился. Вся семья переживала вместе с ним предстоящее тяжкое испытание, поскольку мы знали, как он ненавидит публичные выступления, считая себя никудышным лектором, хотя на самом деле Даррелл великолепный рассказчик, и публика замечательно воспринимает мгновенные рисунки, которыми он иллюстрирует свои лекции. И так как было решено, что под конец выступления Джерри представит публике живьем какого-нибудь из своих зверей, мы попросили Пейнтонский зоопарк одолжить нам Сару Хаггерзак.

В день великого события мы все в полном составе явились в Фестивальный зал. Саре, прибывшей раньше нас, выделили отдельную костюмерную, тогда как мы, простые смертные, были предоставлены самим себе. Как и следовало ожидать, лекция прошла с огромным успехом, причем в центре внимания оказалась Сара Хаггерзак, которая носилась по сцене, возбужденно хрюкая и играя с Джерри. Всеобщие восторги пришлись ей по вкусу, и она так разошлась, что упорно не желала возвращаться в транспортную клетку. В том, что Саре понравились огни рампы, мы убедились лишний раз немного позже, когда она впервые выступала по телевидению и завоевала сердца самых суровых сотрудников телецентра. Правда, подобно большинству великих звезд, она проявляла характер, требовала похвалы.