Новый отсчет

Зорич, нехотя, но согласился.

— Да, придется. Пусть пока посидит на гауптвахте. А что насчет того придурка, что пытался выйти в открытый космос? — спросил Зорич. — Вы просмотрели записи?

Столяров поморщился.

— Там ерунда какая-то. Записи не зафиксировали в том отсеке никого.

Зорич не понял.

— Как это?

— Так. Не было личных отметок на записи.

Серб снова ничего не понял.

— Как это может быть? Вы же говорили, что это невозможно.

Столяров развел руки.

— Не знаю, сами не понимаем. Самое простое предположение, что кто-то снял с себя браслет, прежде чем начать идти крушить крайний шлюз.

Все переглянулись.

— Оба раза?

— Да.

— А потом одевает его снова?

— Это невозможно. Тут же поступит сигнал о перерегистрации. А их не было.

— Значит, он его снял совсем? — Спросил Чай Сен. Столяров не был согласен и с этим.

— Но человек не сможет прожить без браслета целую неделю. Он просто сдохнет с голоду.

— Тогда кто так упорно старается выйти в космос? Привидение?

— Не знаю.

— Алина Васильевна, у вас, случайно, сумасшедшие не регистрировались?

Зубова хмыкнула.

— Вы что, думаете, что сумасшедшие так и представляются: "Здравствуйте, это я, ваш шизик". У нас за это время двое сошли с ума, пришлось их изолировать. Один буйный, и женщина, у той тихая стадия помешательства.

— А клаустрофобией никто не страдает? — поинтересовался Столяров.

— Вы думаете, что пытался открыть шлюз больной клаустрофобией?

— А кто его знает.

— У нас были десять больных клаустрофобией, но мы их вылечили.

— Каким образом?

— У нас есть такой Симон Симеони, аргентинский иллюзионист, сильнейший гипнотизер. С его помощью мы блокировали эти участки сознания, и теперь все десять абсолютно спокойно переносят замкнутое пространство. Он излечил так же одного клептомана, и даже одного эксгибиониста. Тот все пытался ходить нагишом по Проспекту.

— Может, натравить его еще на голубых? — Со смешком предложил Столяров. Зубова восприняла эту идею на вид слишком серьезно.

— Их слишком много. Боюсь, они его самого перевербуют в свою веру.

Теперь улыбнулся уже французский генерал.

— Жалко, что я не встретил этого Симеони на земле. Натравить бы ее на мою покойную жену.

— А чем она страдала? — поинтересовался Свенсен.

— Не могла пройти спокойно мимо ни одного бутика. Спустила на шмотки состояние своего отца, да и все мои финансы тоже.

— Увы, Луи, тут гипнотизер не поможет. Это болезнь не лечится.

Зорич вернул всех в прозу их бытия.

— Ладно, теперь это уже не актуально. В космосе бутиков нет. Надеюсь, что эти странные штуки со шлюзом — все это несерьезно.

Увы, это пожелание Зорича рухнуло через два дня. А за ночь до этого произошло странное происшествие. В пищевом отсеке линкора задержали женщину. Что она там делала, было непонятно, но вид у ней был странный. Невысокая, с длинными, черными волосами, она, словно не понимала, куда попала, и на все расспросы только молчала. Дел у очередной смены было много: надо было загрузить все ингредиенты «Каши», так с подачи русских рабочих начали называть это неизменное блюдо, продуть трубы подачи. К восьми утра пища должна быть готова. Так что, немного помучившись с незнакомкой, и решив, что она либо не знает никакого языка, кроме, какого-нибудь экзотического, либо немая, ее проводили до двери. Про это странное происшествие все тут же забыли.

Но, через сутки в то же самое помещение проник еще один человек, и его уже никто не заметил. Он не стал заходить в помещение кухни, а поднялся по лестнице вверх. Через час он спустился, и торопливо скрылся в длинных коридорах Ковчега. А, через несколько минут, в помещении кухни взвыла тревожная сирена, а в рубке замигала ярким, кроваво-красным цветом один из экранов.

— В чем дело? — спросил Соболев.

— Не пойму, — пробормотал оператор внутренних систем. Это был стажер третьей смены, испанец Хосе. Фамилию его Александр так и не сумел выучить. — Что-то с системами очистки.

К ним подошел сидевший в стороне Накаями. При виде картины на экране он изменился в лице и сразу ударил по красной кнопке на его пульте.

В это самое время в отсеке сто двадцать-пятьдесят-сорок шесть, поднялась высокая, мужская фигура. Чуть пошатываясь со сна, мужчина пробрался на Проспект, потом свернул в сторону ближайшей столовой. Он привычным жестом нажал на синюю кнопку, и автомат тут же выдал ему пластиковую упаковку с водой. Развернувшись, он пошел к себе, и по ходу отхлебнул воды. Лицо его тут же перекосилось, тепло скрутила судорога, и он рухнул на пол. Когда на звук падения прибежал дежурный полицейский, то француз алжирского происхождения Жан Анри, еще бился в судорогах агонии. Собрался народ, никто ничего не понимал. А потом на пищевом автомате загорелась предупредительная надпись: "Автомат блокирован". Точно такие же надписи появились на всех пищевых автоматах линкора.

Через полчаса в рубке были все руководители землян.

— Какой объем заражения? — спросил Зорич.

— Если говорить о привычных объемах, то это три основных емкости из пяти, — доложил Столяров.

— Какая концентрация циананида?

— Очень высокая, — Зубова была подавленной. — Смерть наступает в течение трех минут.