Новый порядок

Ураев успешно справился со своим заданием, стерев из памяти компьютера информацию, представляющую опасность для Корпорации. Он заметно нервничал и все чаще отвлекался для проверки систем безопасности. Романцев по-прежнему сохранял спокойствие и работал со скоростью мощного компьютера. Благодаря его усилиям сведения, относящиеся к приготовлениям мафии, постепенно перекочевывали из базового компьютера в резервный. Каждый новый массив данных он сопровождал краткими комментариями. В первую очередь его занимала военная сторона этих приготовлений. Он тщательно отслеживал сведения о военных организациях мафии, учебных лагерях, созданных для подготовки боевиков, военных базах, поставках оружия, обмундирования и технического снабжения. Мафия проявляла повышенный интерес к оборонной промышленности, выпускающей новейшие образцы вооружений, а также к армии. Среди военных, особенно высших чинов, всегда можно найти алчных беспринципных людей, готовых продать ключи от армейских складов кому угодно, лишь бы хорошо заплатили.

— Мафия готовится к открытой войне, — вполголоса произнес Романцев и занялся сообщениями, поступившими от группы «Стоун-5».

— Феликс, — позвал он, — Стоун развязал язык.

Ураев переключил системы в автоматический режим и подошел к Романцеву. Тот вручил ему листы с ответами на запросы. Ураев бегло ознакомился с их содержанием и пожал плечами.

— Не так уж много он нам сказал.

— Достаточно, чтобы понять одну простую вещь. Приговор подписан. Гости к нам могут пожаловать в любой момент. Как ни странно, сам же Стоун недвусмысленно предупреждает нас об этом.

— Объясни свою мысль.

— Стоун сообщает, что такая лаборатория действительно существовала, по крайней мере до середины девяносто первого года. Основной профиль — работа по проекту «Зомби». Затем лаборатория бесследно исчезла, точнее, исчезло оборудование, документация и все ее сотрудники. В архивах госбезопасности сведений об этой лаборатории не сохранилось. Работы финансировались из закрытых внебюджетных фондов КГБ. Людей, курировавших проект со стороны Комитета, обнаружить не удалось. Работы по созданию ПР велись в другой секретной лаборатории, просуществовавшей до середины девяносто второго. Картина та же — все концы обрезаны. А теперь самое интересное. Стоун обращает наше внимание на то, что это перспективное направление. Его люди продолжают раскопки, и он немедленно даст нам знать, если появится что-нибудь новое. Как тебе это нравится, Феликс?

— Да, все это не вяжется с имиджем Стоуна, — задумчиво произнес Ураев. — Что-то здесь не так, Алексей. Он затеял какую-то игру. Что ты думаешь обо всем этом?

— Феликс, держись двумя руками за кресло, иначе свалишься на пол.

— Валяй, — нахмурился Ураев. — Я уже ничему не удивляюсь.

— Стоун…

Романцев внезапно замолчал и погрузился в тяжкие раздумья.

— Что Стоун?

Романцев посмотрел на него долгим взглядом и мрачно произнес:

— Их двое, Феликс.

— Это и есть твоя новость? — поперхнулся Ураев. — Она несколько устарела. Мне уже второй год известно, что их двое — Романов и Морок.

— Нет, Феликс. Я говорил о Стоуне. Их двое. Ураев сочно выругался и покрутил пальцем у виска.

— Спятил? У тебя уже начались галлюцинации? Или перетрудил мозги? А может, голод на тебя так подействовал?

— Да, я голоден, — грустно признал Романцев. — Я даже не отказался бы от тарелки овсянки, хотя с детства терпеть ее не могу. И мозги мои знавали лучшие времена. Но я прав, Феликс. Их двое.

— Уффф, — шумно вздохнул Ураев. — Придется выслушать. Излагай.

— Раздвоение личности, — Романцев решил обойтись без предисловий и перешел сразу к сути дела: — В одном человеке — два Стоуна: прежний — он хорошо знаком мне по восьмидесятым годам — и новый, созданный усилиями Морока. Мне неизвестно, когда Морок подчинил себе нолю Стоуна, предположительно, это случилось в конце восьмидесятых. Я не могу с уверенностью сказать, какими способами он воспользовался, это мог быть ПР или нечто другое. Мы ничего об этом не знаем. Нам известно только одно — Стоун превратился в марионетку в безжалостных руках Морока. Но это еще не вся правда. Сохранилась какая-то часть былого Стоуна. Иными словами, прежний Стоун всеми силами сопротивляется чужой воле и пытается воспротивиться планам нового Стоуна.

— Лихо закручено, — буркнул Ураев. — Тебе не кажется, что наша история и без того достаточно запутана? Нам и с одним-то Стоуном никак не справиться, а ты еще его двойника пытаешься сюда приплести. Не забивай себе голову ерундой. Лучше ответь мне, почему ты сказал, что теперь гости могут пожаловать к нам в любое время?

— Я отвечу, — кивнул Романцев. — Но чуть позже. Давай закончим разговор о Стоуне, это очень важно. Документ, который ты держишь в руках, нужно уметь правильно прочесть.

— Между строк? — язвительно спросил Ураев. — Да хоть по диагонали, я все равно не понимаю, к чему ты ведешь.

Романцев осуждающе покачал головой:

— Это плохо, Феликс. Стоун — я говорю о прежнем Стоуне — надеется, что мы его правильно поймем.