Новый порядок

Костёр угасал, выбрасывая последние короткие, бледно-синеватые языки пламени, уже почти не давая света. Небо над головой сияло мириадами звёзд. Жрецы утверждают, будто это золотые гвозди, вбитые в ткань Ночи, обтягивающую небесный свод… А иные говорят, будто это светильники, горящие неугасимым огнём… Жрецы, они наговорят, только слушай. Был в Буто один старик, пришедший неведомо откуда, бродячий мудрец, так тот и вовсе нёс ахинею. Вроде того, что звёзды — это огненные шары, летящие в безбрежной пустоте. И что огненная ладья великого Ра ничем от этих звёзд не отличается, такой же огненный шар, и среди звёзд есть и куда большие, чем Ра… И Та[17] представляет из себя огромный шар, также летящий в пустоте вокруг огненного Ра… Будто бы всё это старик вычитал на древних скрижалях, высеченных из несокрушимо твёрдого диабаза… Кончилось тем, что старика того жрецы выгнали из Буто взашей, едва не прибив, чтобы не смущал народ…

Тутепх не заметил, как сон смежил его веки. Огненный шар висел в пустоте, и другой шар — во сне Тутепх был почему-то уверен, что это другая, небесная земля, а не родная Та — наплывал из мрака, заслоняя собой звёздную россыпь. Вот уже он приблизился вплотную… Вот Тутепх уже стоит на тверди иного мира… Странное существо — во сне Тутепх был уверен, что это молодой парень — покрытое мехом, так что голым оставалось только лицо и кисти рук и ног, подходило к Тутепху, помахивая пушистой кисточкой длинного хвоста. Кошачьи глаза смотрели строго и печально.

«Где Бубу, мой брат по разуму, Тутепх? Он мог бы стать великим мыслителем и поэтом вашего мира. Что сделали вы с ним?»

Тутепх разом проснулся. Сел, встряхивая головой. Приснится же такое… Настроение разом испортилось. Да, ему придётся сходить к старой Ни. Бедная женщина…

* * *

— Ну вот, это другое дело!

Нармер ещё раз знаком велел своим людям пройтись по двору, заваленному щепой и стружками. Лодка была гораздо легче, чем та, которую они опробовали раньше. Даже на плечо не давила, надо же. Во всяком случае, с такой лодкой двенадцать воинов смогут прошагать не одну тысячу шагов.

— Ты молодец, Сехо, я тобой доволен. Всё, бросаем! — велел Нармер своим телохранителям и мастерам, расставленным по росту.

— Нет, нет, о мой Повелитель! — торопливо вмешался Сехо. — Эта лодка слишком тонкая и хрупкая, её нельзя бросать!

— О! — брови Нармера полезли вверх.

— Мой повелитель, ты сам велел: «чтобы лодка была лёгкой и плавала — больше ничего» — Сехо смотрел тревожно-умоляюще. Неужели опять не угодил?

— Я повторяю, Сехо, ты молодец — улыбнулся Нармер. — Конечно, огорчает, что лодки твои столь хрупки, но если иначе нельзя… Я просто велю солдатам обращаться с ними осторожнее. Так что успокойся.

Лодку осторожно опустили на землю, рядом с другими, длинными рядами стоявшими под навесами и на открытом воздухе. Сезон дождей уже кончился, и теперь до самого нового разлива на Землю Пчелы не выпадет ни капли. Вскоре трава в саванне побуреет и пожелтеет от жары, Вот интересно, почему так? В Земле Папируса сезон дождей начинается как раз после того, как спадёт вода. И дожди там иные, чем в Земле Пчелы — вместо грозовых ливней занудный, мелкий, моросящий дождь, порой с утра до ночи…

Зачем нужны такие лодки, Нармер не говорил ещё никому. Ни единой живой душе, даже Сотис. И не скажет. Потому что это дело может погубить даже одно улетевшее на волю слово. Он сам придумал ЭТО, и сам исполнит. Потому как крепко усвоил заповедь отца — если хочешь, чтобы что-то было сделано, можешь поручить это другим, но если хочешь, чтобы это было сделано так, как тебе надо, сделай это сам.

Сехо ещё кланялся вдогонку отплывающей ладье своего Повелителя, и Нармер ещё улыбался ему и даже помахал рукой на прощанье — а что, пусть все видят, что хорошая работа без поощрения не останется — но мысли улетели уже далеко.

Гребцы слаженно и мощно гребли против течения, и лодка с шумом рассекала воды Хапи. Да, вода определённо спадает. Из зеркальной глади, раскинувшейся на много тысяч шагов, там и сям уже торчали не только купы деревьев, но и островки чёрной, жирной земли. Ещё немного, и единый великий поток Хапи разобьётся на множество рукавов, мелеющих день ото дня.

— Сегодня семнадцатое число, Атумхет? — обратился он к секретарю.

— Семнадцатое, мой Повелитель — откликнулся тот.

Да, времени осталось совсем мало. Совсем не осталось, если сказать точнее.

— Нехмен, мы идём в военный лагерь. — бросил через плечо Нармер.

— Да, мой Повелитель — отозвался кормщик.

Вода за бортом буквально вскипела. Громадный крокодил, шагов десять в длину от носа о кончика хвоста — само воплощение бога Себека — вынырнул из мутной толщи и со страшной силой ударил лодку в борт. Лодка резко накренилась, и Атум полетел за борт, вслед за ним полетели двое гребцов и кормщик — удар оказался совершенно неожиданным. Сам Нармер удержался чудом, потому что держался за борт. Обычно крокодилы не рисковали нападать на большие лодки, ныряя при приближении людей на дно. Этот ещё к тому же ухитрился подкрасться незамеченным.