Новый Раскольников

В подъезде надписи на стенах:
«Г. О. рулит», «Тату — говно»,
«Мы одиноки во вселенной
Бесповоротно и давно»,

«Люблю тебя, Петра творенье»,
«Здесь были А+Я», «Зенит» —
Опять в пролёте. Настроенье —
Достать и закурить. Звенит

Внизу железная пружина. —
Припёрся, видимо, сосед
По этажу. Он тоже глина
В руках творца. Он 30 лет

Детали точит на заводе
Для стратегической херни.
С ним можно только о погоде
И то недолго, сам он вроде
Судьбой своей — вполне. Огни

Окрестных фонарей снаружи
Мерцают в пыльное окно.
Случайный дождик морщит лужи.
В руке окурок тлеет вчуже.
Г. О. рулит, Тату — говно.

«крутится прогулочный кораблик…»

крутится прогулочный кораблик
между двух мостов
некто произносит крибле-крабле
опаньки — готов

ты теперь мультяшный и нелепый
персонаж (судьба)
что с того что дождик сыплет с неба
что мундштук к губам

добрый ангел неспеша подносит
медлит смотрит вниз
где опять хозяйничает осень
где (пойди проспись)

я стою среди невы качаясь
пароходу в такт
пропадая (публике на зависть)
не за грош за так

«жили они счастливо но недолго…»

жили они счастливо но недолго
потому что умерли в один день
ехала по дороге волга
оборотень

радостно клаксонила да урчала
бликовали лаковые бока
ну и напоролась как скалы
на облака

как так получается — жили были
а потом внезапно пиндык и всё?
я лежу в соседней с тобой могиле
наискосок

«осень воняет псиной…»

осень воняет псиной
бродячим котом
рыбой из магазина
сырым пальто
дрянью заплесневелой
гнилым дождём
боже пошли нам белый
снег
с нетерпеньем ждём

«Она молчит, как партизан об лёд…»

Она молчит, как партизан об лёд,
как рыба на допросе.
И время нескончаемо идёт.
И эта осень
ладони зябко прячет в рукава.
Твоё молчанье
затягивает. Кругом голова…

Не отвечай мне.

«Шифроваться от себя самого…»

Шифроваться от себя самого,
повторяя — ничего-ничего.
Что в стакане? — Остывающий чай.
«Я скучаю». Вот и ты поскучай.

Всё налажено, известен маршрут,
пересадок никаких на пути.
Там и любят, и жалеют, и ждут.
(Может правда взять и всё же сойти?)

И глядишь под перестук за окно,
краем глаза верстовые столбы
отмечая. Сколько их? — Всё равно
сколько их. Но если бы…
Если бы…

«когда аэронавт, взлетая…»

когда аэронавт, взлетая,
пронзить стремится облака, —
меня преследует простая
назойливая мысль: ага!

вот он вцепился в эти крылья,
но, оборви ему полёт, —
он насмерть разобьется или
всего лишь копчик отобьёт?

«напишу тебе стишок…»

…напиши, что всё будет хорошо ©