Новый Робинзон

Выдержавший «испытание копьем» юноша подвергается следующему испытанию. Теперь его испытывают бегом. Он должен пробежать расстояние в 2–3 километра, добежать до известного места, схватить там воткнутое в землю копьецо и тотчас же бежать назад. Для этого бега установлен срок, и только тот юноша, который не опоздает, получает звание воина. Пройдя с успехом троякий искус — пост, удары копья и бег, юноша, наконец, получает звание воина.

Что касается девочек, то они почти не пользуются вниманием туземцев. Женщина для австралийского дикаря — низшее существо.

С нашей точки зрения женщины туземных племен скорее безобразны, чем красивы. Широкий сплюснутый нос, широко расставленные глаза, низкий лоб и мясистый подбородок — мало красоты в таком лице. Попадаются и исключения, встречаются более миловидные лица, — но они редки. Но несмотря на общую уродливость женщин, на корреббори по случаю свадеб мужчины с большим воодушевлением воспевают красоту и добродетели невесты.

Красавицами туземцы считали всех девушек с очень широкими и приплюснутыми носами. Большой нос с широко расставленными ноздрями считался показателем физической силы у мужчин.

Только в раннем детстве женщина считалась равноправной. Девочки были товарищами мальчиков в играх. Но как только девочке перейдет за 10 лет, она теряет эти преимущества. Она получает палку и плетеную корзинку и должна сопровождать мать, когда та отправляется за корнями. Матери обучают подрастающих девочек стряпне, устройству печей для изготовления пищи. Постройка шалашей также лежит на женщинах, они же должны были тащить на себе и все пожитки во время переселений племени.

Во время обеда женщина не ест вместе с мужем. Оповестив «главу семьи» о том, что все готово, жена отходит к сторонке. Тогда является муж и отбирает себе самые лакомые кусочки. Пока он ест, жена и дети стоят поодаль. Время от времени «хозяин дома» бросает им через плечо кое-какие объедки и кости.

Послеобеденное время воины посвящают выделыванию оружия. Это одно из любимейших их занятий. Воин не пожалеет срубить целое дерево, чтобы сделать из него только одно древко для копья. Особенно старательно выделывались ими щиты. Отделка и резьба щита вполне соответствовали военным заслугам, ловкости и храбрости его владельца. И чем больше отличался какой-либо воин на поле битвы, тем замысловатее становилась резьба на его щите.

При знакомстве с жизнью чернокожих я не мог не заметить одной из их замечательных способностей. Они очень хорошо разбирались в следах. Они не только могли сказать — какой это след: старый, новый и т. д. Они узнавали чей он, т. е. принадлежит ли он одноплеменнику или чернокожему другого племени.

Надо сказать, что каждое племя владеет особой территорией, по которой и кочует. Границы каждой отдельной территории строго обозначены. Это или большие деревья, или цепь холмов, речка, овраг, гряда скал и т. п. За границу своих владений ни один чернокожий никогда не переступает. Охота на чужой земле наказывается смертью, и даже женщина, если ее застанут за рытьем кореньев на чужой территории, не избегает общей участи.

Хорошо разбираясь в следах, чернокожие легко узнают по ним о случаях нарушения границы племени. Они так прилежно изучают следы, что тотчас же узнают, чей след. И если окажется, что след чужой, снаряжается отряд, который и идет против племени, нарушившего границу. Поэтому-то войны и были так часты среди туземцев.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Я начинаю скучать. — Новое путешествие. — Странные вести. — Чужеземный язык. — Ямба видит девушек. — Своеобразное письмо. — Ямба в роли разведчика. — Моя встреча с белыми девушками.

ЯМБЕ ОЧЕНЬ хотелось, чтобы я навсегда остался с ее племенем. Она постоянно говорила о том, как мне будет хорошо, построила для меня большой шалаш, старалась всячески вовлечь меня в жизнь чернокожих.

Все это было напрасно. Я часами простаивал на берегу, надеясь увидеть какой-нибудь корабль.

Прошло около десяти месяцев с тех пор, как я снова попал к племени Ямбы. Жизнь среди чернокожих надоедала мне все больше и больше. Я чувствовал необходимость переменить ее, хотя бы и на худшую. Я боялся, что сойду с ума от этого однообразия. Нравы и обычаи туземцев мне опротивели. Их жестокое обращение с женщинами начало меня так раздражать, что я едва сдерживался.

Нужно было уходить. Я решил двинуться морем. На этот раз у меня явился другой план. Я намеревался плыть к югу.

Ямба согласилась плыть вместе со мной. И вот однажды мы снова покинули ее родной берег. Я захватил с собой лук и стрелы, у Ямбы было множество всякого продовольствия.