Новый Робинзон

Это приключение вызвало в наших малайцах сильное желание поскорее оставить эти страны. Они не забыли еще случая с осьминогом и теперь поручили своему надсмотрщику просить, от имени всех их, капитана отыскать новые места для ловли. Янсен сначала старался убедить их остаться в этих же широтах – и это не удивительно, принимая во внимание богатую добычу здесь, – но его не хотели слушать, так что он был наконец вынужден направить свой корабль в другие местности. Куда, собственно, повел он корабль, я не могу объяснить; но к концу второй недели мы бросили якорь в местности, еще не исследованной, в смысле богатства жемчугом, и снова принялись за работу. Счастье по-прежнему было с нами, и с каждым днем мы продолжали увеличивать наши и без того уже значительные богатства.

Однажды утром, когда я по обыкновению раскрывал раковины, из одной выпали три великолепные черные жемчужины. Я смотрел на них, сам не знаю почему, как очарованный. Ах! Эти ужасные три черные жемчужины! Лучше бы я никогда не находил их! Когда я показал их капитану, тот пришел в сильное возбуждение и сказал, что так как эти три жемчужины стоят больше, чем все вместе найденные нами прежде, то следует остаться здесь дольше, чтобы найти еще такие же. Таким образом, мы решили остаться в море дольше, чем было в обычае и чем этого требовало благоразумие. Сезон ловли жемчуга подходил уже к концу и следовало ожидать близкой перемены муссона, но капитаном овладела жемчужная горячка, и он решительно отказывался уходить. Он утверждал, что можно найти множество черных жемчужин, – что три зерна, найденные нами, не могут быть единственными образчиками и пр. И наши малайцы должны были работать изо дня в день. Я, конечно, не подозревал, какой страшной опасности мы подвергали себя, оставаясь в этих не известных нам морях в такое время, когда следовало ожидать перемены муссона, и поэтому, сознаюсь, не понимал, почему бы нам не продолжать ловлю.

Как я узнал впоследствии, сезон ловли жемчуга продолжается с ноября до мая. Но май наступил и прошел, а мы все еще продолжали упорно работать, каждый день надеясь обогатиться новым запасом драгоценных черных жемчужин; и хотя каждый день терпели разочарование, капитан все настойчивее добивался цели. Он продолжал выходить на вельботе вместе с малайцами и лично надзирал за их работой. Между тем я начал замечать признаки близкой перемены погоды, а главное, наш анероид делал неприятные скачки. Я старался обратить на это внимание капитана, но тот был слишком поглощен желанием найти черный жемчуг, чтобы слушать меня.

Теперь я перехожу к описанию рокового дня, который на много тяжких лет изгнал меня из цивилизованного мира. В один из июльских дней 1864 года Янсен отправился утром по обыкновению на ловлю со всеми малайцами, оставив меня совершенно одного на корабле. Женщины часто сопровождали мужчин; в этот день они также отправлялись, так как уже освоились с этой работой и видели в ней некоторое развлечение.

Когда я теперь припоминаю обстоятельства этого ужасного дня, то просто поражаюсь, как мог капитан быть настолько безумен, чтобы в это время покинуть корабль. Не более как за час до его отъезда волна прилива ударила о корму и совершенно затопила каюты. Это само по себе служило верным и зловещим признаком близкой непогоды; но бедный Янсен ограничился только тем, что велел выкачать воду помпами, и когда каюты были сравнительно осушены, опять отправился на околдовавшую его так сильно отмель, где он, вероятно, спит и по сей день. Я долго наблюдал маленькие ялики, следовавшие за вельботом капитана; они отошли мили на три от корабля, затем остановились, делая необходимые приготовления к работе. Я не имел ни малейшего предчувствия катастрофы, угрожавшей им и мне.

С утра дул легкий прохладный ветерок; но тут вдруг поднялась страшная буря, и все море покрылось громадными волнами, быстро опрокинувшими почти все маленькие лодочки. К счастью, они не могли утонуть, и я, продолжая свои наблюдения, видел, что выброшенные в море малайцы уцепились за их края и употребляли все свои усилия, чтобы достичь вельбота капитана. Когда все малайцы вскарабкались на вельбот, они предприняли попытку вернуться назад на корабль; но я видел, что они не могли сделать ни шагу против рассвирепевших, бушующих волн. Напротив, я к ужасу своему заметил, что течение уносило их все дальше и дальше от меня в безбрежное открытое море. Увидев это, я почти обезумел; я страшно напрягал свой мозг, чтобы придумать какое-нибудь средство помочь им, но не находил ничего исполнимого. Прежде всего мне пришло в голову поднять якорь и пустить корабль по течению вслед за ними, но я ни в каком случае не мог быть уверен, что он нагонит их. Поэтому решил оставить корабль на прежнем месте, хотя бы на время; тем более что был уверен – капитан, хорошо знакомый с этими местами, наверно, знает какой-нибудь островок, лежащий, поблизости, куда он сможет направить вельбот, и переждет там бурю в безопасности.