Новый швейцарский Робинзон

Когда мы собирались садиться в наше судно, петухи, протяжным криком, как бы прощались с нами. Жена сочла за лучшее взять их с собой, а равно кур, уток, гусей, голубей. Она поместила двух петухов и двенадцать кур в один из чанов, который я закрыл решеткой из перекрещивавшихся палочек. Гусям же, уткам и голубям я предоставил свободу, рассчитывая, что они сами достигнут берега, одни по воде, другие летом.

Дети уже уселись в указанном им порядке, когда жена возвратилась с корабля, неся под мышкой грузный мешок, который она положила в чан, занятый маленьким Франсуа. Тогда я не обратил внимания на этот мешок, думая, что предусмотрительная мать взяла его только для того, чтобы устроить ребенку удобное сиденье.

Когда только я увидел, что все уселись, я перерезал сдерживающий лодку канат, и мы принялись грести к берегу.

В первом чане сидела жена, во втором маленький Франсуа. Третий чан был занят Фрицем. Средние два чана содержали порох, оружие, парусину, инструменты, продовольственные запасы и живность. В шестом чане сидел Жак, в седьмом Эрнест, а я занял последний и, держа руль, направлял наше судно. Подле каждого из нас было по одному из плавательных поясов из кувшинов и бочонков, которые должны были служить в случае какого-либо несчастного приключения.

Собаки были слишком толсты, чтобы благоразумие дозволяло взять их с собой, и мы оставили их на корабле. Увидев, что мы уезжаем, они стали выть; наконец они решились прыгнуть в воду и вскоре нагнали нас. Опасаясь, чтобы переправа не превысила их силы, я дозволял им по временам класть передние лапы на выставлявшиеся за судно шесты и прикрепленные к нам бочонки. Добрые животные вскоре освоились с этим приемом и таким образом могли следовать за нами без истощения сил.

Море волновалось слабо, небо было чистое, солнце сияло. Мы гребли дружно; нам благоприятствовал прилив. Кругом нас плавали ящики, бочки, тюки, снесенные волнами с разбившегося корабля. Фрицу и мне удалось захватить баграми и привязать к нашему плоту некоторые из этих бочонков. Жена, положив руку на голову своего младшего дитяти и подняв глаза к небу молилась.

Переправа совершилась счастливо; но чем более мы приближались к берегу, тем более он казался нам пустынным и диким. Взору нашему представлялась только серая полоса голых скал.

Но Фриц, который обладал прекрасным зрением, уверял, что видит деревья и между ними пальмы. Лакомка Эрнест радовался при мысли о предстоящей возможности есть кокосовые орехи, о которых он читал, что они гораздо вкуснее растущих в Европе.

- Какое счастье! - воскликнул маленький Франсуа.

Это слово "счастье", так мало согласовавшееся с нашим положением, заставило вздрогнуть мою жену. Угадав ее мысль, я улыбнулся ей. - Может быть, - сказал я тихо, - ребенок прав; не следует и умалять своего счастья.

Между детьми завязался разговор о природе деревьев, которые старался указать им Фриц. Когда я выразил сожаление о том, что не захватил с собой подзорную трубу капитана, Жак радостно вытащил из своего кармана маленькую трубку, найденную им в каюте боцмана. Трубка эта дала мне возможность разглядеть берег. Но забыв спорный вопрос, я отыскивал точку, к которой нам удобней было пристать.

Я выбрал небольшую губу, к которой направились наши утки и гуси, как бы выполняя роль передового отряда.

- А кокосовые орехи видишь, папа? - спросил Франсуа.

- Вижу, - ответил я, улыбаясь, - у Фрица хорошие глаза, и он не ошибся. Я различаю вдали деревья, которые, действительно, похожи на кокосовые пальмы.

- Как я доволен! - воскликнул маленький Франсуа, с радости хлопая своими ручонками. Жена наклонилась поцеловать его и скрыла от нас слезу. Подняв голову, она показала нам только улыбку. Счастье маленького Франсуа сообщилось и ей.

Мы налегли на весла и пристали в устье ручья, в месте, где вода была едва достаточно глубока, чтоб наши чаны могли плавать, и где берег был очень низок.

Дети легко выскочили на берег, за исключением Франсуа, который, несмотря на свое нетерпение, не мог выбраться один из чана и которому помогла мать.

Опередившие плот собаки встретили нас радостным лаем и скачками. Гуси и утки, уже расположившиеся на берегах ручья, также приветствовали нас своим гнусливым криком, к которому присоединился глухой крик нескольких пингвинов, неподвижно сидевших на скалах, и нескольких фламинго, которые испугавшись улетели.

При виде всей этой сцены маленький Франсуа забыл о кокосовых орехах.

По выходе на берег, первым делом нашим было, став на колени, поблагодарить Бога за наше счастливое избавление и помолиться о продолжении покровительства. Я крепко обнял жену и своих бедных детей. Влажный взор жены встретился с моим.

- Господь милосерден, - сказала она. - Он сохранил нас друг другу, и все наши дети с нами...

Затем нужно было разгружать плот. Вскоре все было перенесено на берег, хотя добыча эта была невелика, но мы считали ее чрезвычайно богатой.