Новый швейцарский Робинзон

Каждый вечер, приблизительно за час до приготовления ужина, мы обыкновенно совершали пешком небольшую прогулку по окрестности и всегда приносили с нее либо какие-нибудь растения, либо птиц. В последний день сбора раковин нам захотелось проникнуть в небольшой лесок, из которого раздавались крики индейских петухов и павлинов. Впереди шли Эрнест с отважным Рыжим. За ними следовали Жак и шакал, лениво пробираясь среди высокой травы. Фриц и я остались на берегу, приводя в порядок наши охотничьи рыболовные орудия. — Внезапно раздался выстрел, потом страшный крик, а за ним второй выстрел. Тотчас же Билль и Бурый понеслись на шум, а за ними и Фриц с орлом. Я также побежал узнать, что случилось.

Вскоре после крика отчаяния раздались стоны, и между деревьями я увидел Жака, хромающего, стонущего и поддерживаемого на ходу братьями.

— Что случилось? Жак, дитя мое, что с тобой? Ранен ты? — спрашивал я в испуге.

— Мне больно здесь, — охал Жак, почти падая, — больно и тут, везде… Я весь изломан!

Я тотчас приступил к тщательному осмотру, но не находил ни перелома, ни какой-либо раны, к великому недоумению Жака, который продолжал охать и стонать, утверждая, что он должен быть изломан. Только местами виднелись красные пятна, означавшие легкие ушибы.

— Для охотника, дорогой мой, ты кажешься мне большим неженкой, сказал я совершенно успокоенный.

— Неженкой! — вскричал он с комическим негодованием, — когда это проклятое животное избило меня, истоптало ногами, когда оно чуть не вспороло мне живот. Да если б не подоспели наши собаки и Фрицев орел, чудовище убило бы меня…

— Да о каком же, наконец, чудовище говоришь ты?

— То был кабан, огромный кабан, — отвечал Эрнест. — У него были клыки длинною в полфута и рыло шириной с ладонь. Мы застали его жадно взрывающим землю, по которой он проводил настоящие борозды, и если бы мы не всадили ему две пули, Жак, уже опрокинутый им, был бы изорван.

— Благодаря Бога, — продолжал я, — несчастье минуло нас, и Жак отделался страхом, который, впрочем, вещь тоже далеко неприятная.

Говоря это, я подал неосторожному охотнику рюмку нашего Канарского вина; тем же вином я вытер ушибленные члены мальчика; затем я отнес его на шлюпку, где он не замедлил уснуть.

Этот случай, который, к счастью, не сопровождался никакими тяжелыми последствиями, указал нам присутствие трюфелей. Кабан, так сильно напугавший Жака, был застигнут им именно за отрыванием из земли этих грибов и, конечно, вознегодовал за помеху этому приятному для него занятию.

Хотя мы и не придавали трюфелям большой цены для нашей кухни, однако думали обрадовать ими мать, и потому собрали их и уложили в корзину на дне пироги. Дети попросили у меня некоторых объяснений относительно этого произведения земли. Я сказал им, что натуралисты причисляют трюфели к растительному семейству грибов, и что трюфели растут без листьев, стволов и корней.

— Для отыскания их пользуются чутьем собак или свиней. Эти животные, руководимые обонянием, находят места, где растут эти шарики, и вырывают их из земли, собаки лапами, свиньи рылом. Трюфели произрастают в большом количестве во Франции, Италии и других странах. Их очень ценят, может быть, больше по причине их запаха, чем по их вкусу, который, по моему мнению, не особенно хорош.

Нужно было подумать об отдыхе; мы, как и накануне, расположились ночевать на судне и провели ночь также спокойно, как если бы спали в Пещере.

На рассвете следующего дня я отправился к убитому кабану. Со мной пошли и два старших сына. Жак, еще не отдохнувши от происшествий предшествовавшего дня, предпочел остаться на постели и снова заснул. Дойдя до опушки леса, мы увидели собак и шакала, которые ночевали подле кабана и, приветствовав нас прыжками и ласками, подвели к убитому животному. Оно поразило нас своей чрезвычайной величиной.

— Отличный случай пополнить наши вестфальские окорока! — сказал Фриц, осматривая огромные задние ноги кабана.

— А голову хорошо было бы поставить в наш музей, — заметил Эрнест. Но прежде всего нужно перенести труп на берег, где удобнее будет потрошить его.

— Это не трудно будет сделать, — ответил Фриц, — если папа позволит.

— Я отнюдь не противлюсь этому, — сказал я, — но предупреждаю вас, что, за исключением ляшек и морды, мясо этого животного очень жестко. И потому лучше будет взять эти части, а остальное огромное тело бросить здесь.

Дети послушались моего совета. Они отрезали задние ноги и голову кабана, положили их на род саней, состоявших из ветвей деревьев, с сохранившейся на них листвой, и запрягли в эти сани собак.

Фриц заметил, что на ветвях употребленных нами деревьев висели плодовые коробочки, из которых выпадал желтый хлопок. Я узнал нанкинский хлопок, который от природы окрашен в известный нам красивый цвет. Собрав значительное количество хлопка, предназначенное нами матери, мы отправились на берег, где нас ожидал Жак, вполне оправившийся и веселый. Он вызвался помочь братьям при чистке и копчении кабаньих окороков и сам первый смеялся над своим вчерашним испугом, впрочем, совершенно основательным.